Я так спросил: «Учитель, их мученьяПо грозном приговоре, как – сильнейИль меньше будут, иль без измененья?»И он: «Наукой сказано твоей,Что, чем природа совершенней в сущем,Тем слаще нега в нем и боль больней.Хотя проклятым людям, здесь живущим,К прямому совершенству не пройти,Их ждет полнее бытие в грядущем».
Данте АлигьериФилипп обернулся.
Перед ним было чудовище.
Именно так следовало назвать улыбающегося Лако, застывшего в дверях на фоне снежной равнины. Ладонями он опирался на дверные косяки и, несмотря на то, что был мал ростом, в фигуре его чувствовалась огромная, просто нечеловеческая сила.
– Кто ты?
Лако засмеялся, неприятно зашевелились волосы у него в ноздрях.
– Я твой господин.
Заявление это было столь безумно, что король даже не стал возмущаться и возражать. Лако сказал:
– Ты не возражаешь, но думаю, ты не все понял. Я объясню тебе.
Слуга Армана Ги вошел внутрь комнаты. Филипп с трудом переборол желание сделать шаг назад. Он только крепче сжал ручку зеркала.
– Разговор будет не слишком долгим.
– Какой разговор? – пробормотал Филипп. Он хотел сказать какие-то другие слова, но не знал, какие именно здесь нужны.
Уродец подошел почти вплотную, давая возможность рассмотреть себя во всем своем отвратительном своеобразии.
– Я хочу поздравить тебя, Филипп Капетинг.
– Поздравить?
– Да.
– С чем?
Лако сделался вдруг предельно серьезен.
– С вступлением в орден рыцарей Храма Соломонова. Твоя просьба удовлетворена.
– Моя просьба?!
– Ты ведь дважды обращался к Жаку де Молэ, прося принять тебя в ряды рыцарей этого достославного и таинственного ордена. Правда, он дважды отказывал тебе.
Это было верно, и Филипп Красивый промолчал.
– Теперь благодаря тебе Жак де Молэ мертв. Препятствие устранено. И в благодарность за все, что ты сделал для нашего бессмертного Ордена, нынешний его капитул пошел на нарушение Устава и решил все-таки оказать тебе эту честь.
В голове короля все путалось, речь уродца казалась ему бессвязной. За что его, Филиппа, хотят принять в Орден? В благодарность за то, что он Орден разгромил?
– Впрочем, немалую роль в этом деле сыграло и мое настоятельное ходатайство.
– Кто ты такой? – прохрипел король.
– Я уже сказал, твой господин. Недавно я прошел последнее испытание и стал полноправным членом ордена тамплиеров. А в него принято вступать со своим оруженосцем.
Филипп мрачно усмехнулся.
– Не хочешь ли ты сказать…
– Да, – спокойно ответил Лако, – можешь поблагодарить меня и даже поцеловать руку. Я убедил членов капитула, что из тебя получится хороший оруженосец.
Усмешка короля из мрачной стала недоверчивой и немного безумной.
– Но орден тамплиеров уничтожен мною.
– Да, ты потрудился очень хорошо и верховный капитул бессмертного Ордена тебе воистину благодарен. То, что ты сделал, все равно пришлось бы производить. Каждое преображение Ордена – это большое, трудное, иногда противоречивое и всегда очень громоздкое дело. Мы ценим хороших помощников.
Крышка ларца, стоявшего на столе, самопроизвольно захлопнулась.
Филипп вздрогнул.
Лако продолжал говорить:
– Но вместе с тем я не хотел бы, чтобы ты подумал, будто оказал Ордену услуги чрезвычайные и чрезмерные. Мы вообще несколько недолюбливаем палачей.
– Я палач?!
– Конечно, палач. Если не сказать, топор. И моим увещеваниям вняли не в малой степени и потому, что я напомнил господам управителям о твоих усилиях на благо Ордена во времена, предшествовавшие Третьему крестовому походу.
Филипп почувствовал, что сознание его готово помутиться.
Лако удивленно поднял брови.
– Да что с тобой? Не бойся, ты не сошел с ума.
