– Ну и что же произошло?
– А ничего! Мне было невыносимо каждый день ходить на одну и ту же работу, видеть одни и те же лица, исполнять одни и те же нудные обязанности. А ночью, как награду за бестолковую маету дня, обнимать одну и ту же, опостылевшую мне женщину, перед которой у меня тоже были одни и те же обязательства!
– Ну, и?..
– Ну и уехал я обратно в свой солнечный город, где родился, а значит: пригодился, но, видимо, не всем пригодился. И случилось то, что случилось.
Волны набегали на их босые ноги, на мгновенье прикрывали пальцы ног и ступни нежнейшим кружевом и тихо отступали, чтобы вернуться вновь: приласкать и откатиться.
– Знаешь, об одном жалею: не осталось ни одной фотографии, где я мог бы посмотреть на себя прежнего, вернее, на себя настоящего. Ну вот тебе и готовый каламбур или тавтология, считай, как хочешь. Только я себя «настоящего-прежнего» уже почти не помню, как сквозь густой туман – вроде бы я, а вроде и не я.
– Искупаться хочется. – тоненько протянула Неля.
– Так иди! В чём вопрос? – Удивился Рубик.
– Купальника нет, как я без купальника?
– Я надеюсь, что нижнее бельё на тебе есть?
– Конечно, есть! – возмутилась Неля – но то же бельё, а надо купальник!
– Да кто сказал, что надо? Видел я ваши купальники, они закрывает меньше, чем самое смелое нижнее бельё, так что иди и не бойся, я здесь посторожу.
Быстренько сбросив на песок свой сарафанчик, Неля вошла в густую тугую воду. Волны толкались в её грудь, как голодные ласковые телята, баюкали и успокаивали, смывая и унося усталость истаявшего дня.
Она подняла глаза к чёрному звёздному небу и в первый раз в жизни осознала, что небо темнее моря: небо чёрное, а море свинцовое, только на гребешках волн немного светлеет, закатывается в белое кружево и отплывает назад снова свинцовым.
Выходить на берег не хотелось, как-то надо заканчивать разговор, прощаться, идти в свой номер и дожидаться там возвращения пьяной Ирочки.
На берегу оказалось неожиданно прохладно после прогретого за день солнечными лучами моря. То ли от этой прохлады, то ли от смущения у Нели зуб на зуб не попадал.
– Накупалась, как школяр незадачливый – посмеивался за спиной Рубик.
– Давай, согрею! Набросив Неле на плечи свой пиджак, усадил рядом, приобнял и продолжал, как будто Неля и не уходила со своего места рядом с ним никуда.
– Так и живу: и нет меня и вот он я! А ты мне понравилась сразу, хоть и подумал вчера, что безголовая ты напрочь. А вот утром, когда увидел, какой ужас в твоих глазах полыхнул, когда ты на меня трезвыми глазами посмотрела (но только на миг полыхнул, ты смелая, благородная девочка, тебя уважать можно) понял, что ты моя женщина и другой мне не надо!
Неля сидела, съёжившись, и молчала, а что тут скажешь?
– Неля! Нелечка! Оставайся со мной – ты привыкнешь, жить для тебя буду, лезть напролом не буду, буду ждать пока привыкнешь, только рядом будь! Может всё у нас получится?
– Пойдём, Рубик, холодно, да и устала я. Неля стала натягивать платье на влажное тело. Платье крутилось, не шло (точь – в точь, как у Ирки.) Сзади подошёл Рубик, расправил каждую складочку, угладил сарафанчик на плечиках, осторожно расправил на спине и отпустил в свободное падение широкую юбку.
В ночной тишине припал к Неличкиной спине и так нежно, так бережно принялся обцеловывать её спину, как ветерком обдувал. Руки ласкали плечи осторожно и бережно, словно плечи эти были минимум из севрского фарфора.
Всё это действо была сама любовь. Лгать могут губы и глаза, а вот руки не врут! А она стояла и шелохнуться не могла. Наслаждение от этих робких прикосновений и поцелуев потрясало, его невозможно было сравнить ни с одной из испытанных ею в счастливом браке изысканных ласк.
Истома кружила голову, подкашивались ноги, и тянул к себе ещё тёплый песок.
– Не глупи, Рубик, пошли, я устала! – Голос звучал глухо и хрипло.
Рубик отпустил свою добычу, накинул ей на плечи пиджак, и они молча отправились по тёмным дорожкам в обратную дорогу. Молчали до самых дверей Нелиного номера.
Пока Неля искала ключ, отпирала двери, Рубик топтался рядом, как конь на выпасе.
– Неля! Поедем завтра куда-нибудь? Я придумаю что-нибудь интересное. Ирку с Вазгеном возьмём.
Ирка уже не с Вазгеном, точнее: Вазген уже не с Иркой, если ты успел заметить, там дело к отставке идёт так, что завтра увидим. Пока.
Рубик успел только впихнуть ей в руки бумажку, прошептал:
– Позвони, я здесь ещё долго буду, меня сразу позовут.
– Вряд ли. – Шепнула в ответ Неля и захлопнула дверь.
На кровати сидела Ирочка, плечики её вздрагивали, но было тихо. Неля подошла к своей подружке, та сидела с низко опущенной головой.
Горошинки слез капали, как из не плотно прикрытого крана, плечики вздрагивали, а звукового оформления не было никакого, и так это было страшно и трагично, такое горе плавало по комнате, что внутри всё готово было замёрзнуть.
– Ирочка, Ирочка ты моя! – приплюснула к своему животу Ирочкину голову Неля – что же ты плачешь, глупая? Ты посмотри на себя, ты же у меня красавица, Ирочка, на тебя же люди на улице оборачиваются, а ты из-за какого-то барана желтозубого тут слёзы льёшь!
– Да ему и не снилась такая женщина, как ты, плюнь, забудь! – Неля присела рядом с Ирочкой и начала её баюкать как малое дитя:
– Кто же обидел куколку нашу, какая такая сволочь девочку нашу обидела? – сюсюкала Неля.
– Вазгик меня братику своему подарил. – Прошептала Ирочка.
– Как подарил? Ну и козёл! Ну и сволочь! А ты? Что ты?
– А что я? Сказала, что в туалет иду и сбежала, вот здесь закрылась и тебя жду. А тебя всё нет и нет! Где ты была? Мне так страшно, а тебя нет! Ну где, где же ты была? – плакала уже в голос Ирочка.
Неля дала Ирочке наплакаться вволю, до икоты, просто держала её в объятьях, гладила по спине и тихонько шептала в тёплое, почти детское ушко:
– Ирочка самая красивая, самая хорошая, Ирочку все любят, а Вазгик – б**ть и говно, ему Рубик башку открутит, я прикажу – и открутит! Завтра гулять поедем, Ирочку нарядим, как куколку, причешем.
– Я тебе, Ирочка, свою кофточку отдам, ну помнишь ту, которую ты у меня клянчила. Честное слово отдам! А я ведь сама её ещё ни разу не надевала! Ты представляешь, какая ты будешь в этой кофточке?
– Правда отдашь? – Икнула слезами Ирочка, – насовсем?
– Насовсем-насовсем! – улыбнулась Неля в Ирочкино заплаканное прелестное личико – а сейчас спать ложись, я тебя укрою, таблеточку тебе дам волшебную, улетишь до утра «тики так»!
Уложив Ирочку, Неля приняла душ, заварила себе кофе, закурила сигаретку и села на балконе думать и приводить свои мысли в порядок. Но не думалось, хотелось обратно: туда на тёплый прибрежный песок, в хмельные объятия и ласковые руки.
