Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Я закрыла глаза и просто стояла, шумно дышала, пока боль в груди не рассосалась. Мне всего лишь следовало дожить до конца учебного дня, а потом пойти домой и спокойно подумать. Я всегда находила выход.
Я взяла себя в руки и досидела до пятого урока. Перемены я проводила одна на крыше, а когда вернулась в класс перед пятым уроком, у доски дорогу мне перегородила С. Ее васильковые глаза горели, а грудь высоко вздымалась, точно она пробежала кросс.
Мои последние надежды на то, что дневник в более милосердных руках, рухнули, когда она спросила: «Кто такая ПМ?» Она вернула мне дневник на глазах у всего класса.
Мне не оставалось ничего иного, как с достоинством принять поражение. Я забрала дневник, и единственное, чему смогла порадоваться, так это вопросу: «Почему я?» Она не знала, а значит… А что, собственно, это могло значить? Да ничего. Она все равно рано или поздно все расскажет Л., а уж он умный мальчик, сложит два и два.
Кто бы мог подумать, что я освободила место в нашем классе для девчонки, которая организует мою общественную смерть.
Я ушла с урока до того, как пришла учительница. Сбежала, проще говоря. Если я не продумаю все как следует, то потом, совершив еще одну ошибку, буду жалеть. А подумать лучше всего в спокойной обстановке – дома, сидя в уютном кресле с карамельным капучино и негромкой музыкой Toto Cutugno.
Но уже у выхода меня поймал ИП (идеальное прикрытие). Он потряс у меня перед носом распечаткой.
– Что это?
– А на что это похоже? – сердито спросила я.
Он молчал, с надеждой глядя на меня. ИП милый, покладистый, у него есть свои амбиции, или правильнее их называть зародышами амбиций. Все, о чем он мог мечтать, ему преподнесли состоятельные родители. Он не знал, к чему ему стремиться и чем себя занять. Он мог бы встречаться с любой девчонкой в нашей школе, но выбрал меня. Впрочем, скорее это я его выбрала, чтобы реабилитировать свой образ после трагедии.
– Тебе не кажется, что это я должен злиться? – растерянно поинтересовался он.
Вся правда была в том, что мне было наплевать, что он чувствует. Злится, веселится или что-то еще. Я абсолютно ничего к нему не чувствовала. Как не чувствовала ни к кому, кроме Л. Лишь для него одного билось мое сердце.
– Это старый дневник.
– А что он делает в школе?
– Я принесла его на мастер-класс по писательскому мастерству, хотела показать учительнице. Но наша новенькая его стащила и растиражировала.
– Так вот что ты искала, – протянул ИП и, нервно обмахиваясь распечаткой, пробормотал: – Знаешь, Лия, это не то, что стоило бы показать учителю.
– Да знаю! Я собиралась показать лишь парочку страниц.
Похоже, ИП поверил, но у него явно остались еще вопросы.
– Давай встретимся вечером и сходим куда-нибудь, – предложила я, – а сейчас мне пора!
– Я позвоню, – пообещал он.
Я уже хотела уйти, но ИП вдруг спросил:
– Ты ведь его больше не любишь?
Уточнять «кого» не имело смысла. Я фыркнула.
– Прошло больше двух лет. Ты смеешься? Мне сейчас не до смеха!
Он удовлетворенно кивнул и, легко коснувшись губами моей щеки, шепнул:
– До вечера.
Мне повезло, что ИП не скандалист. Другой бы на его месте мог попить мне крови из-за этого дневника. Ведь моя оплошность поставила и его в неловкое положение, все теперь будут обсуждать меня и мою любовь к Л. и посмеиваться над ИП. У рассекреченных личных дневников нет срока давности. ИП пока об этом не знает. Но это ничего, когда на нас обрушится лавина насмешек, я уже что-нибудь придумаю. Эта рыжая еще пожалеет, что прикатила из своей деревни! Больше скрываться я не стану, я размажу ее по каждой стене этой несчастной гимназии.
О, какие сцены расправы рисовал мой воспламененный мозг. Посадить на электрический стул было меньшим, что я хотела с ней сделать. Я выстроила целый план по уничтожению. Вечером пришлось отвлечься, вывести на прогулку ИП и сходить поесть спагетти в итальянский ресторанчик. Хоть лапши в моей жизни и без того хватало на ушах абсолютно всех людей, окружающих меня. Свою ложь я всегда оправдывала тем, что иду к цели, а на пути к ней все средства хороши. Я была убеждена, достигнув цели, мне больше не понадобится ни ложь, ни интриги, ничего, только Л., один он.
На следующий день мне очень хотелось взять еще передышку и не идти в школу, я даже сказала об этом маме, но она мудро заметила:
«Чем дольше прячешься от сложностей, тем они становятся больше!»
Я пошла на уроки и вела себя как ни в чем не бывало, а вот моя соперница не пришла. ПМ бегала за мной хвостом и требовала, чтобы я извинилась за «пушечное мясо». А одна из одноклассниц, с которой я общалась, когда еще не встречалась с Л., подошла и сказала:
«Я думала, мы были подругами, а ты обо мне в своем дневнике ни слова не написала! Я так мало значила для тебя?»
Ничего она для меня не значила. Но я сказала: «Какие глупости! Это ведь лишь малая часть моих дневников… в предыдущих частях тебя очень много!» Она была счастлива, а мне что – жалко? Соврать для красоты – меньшее из зол.
Я отсидела два урока и ушла. Сказать, что я была раздосадована отсутствием С., это не сказать ничего. Я дошла пешком до ее дома. Сама не знаю зачем. Вряд ли было бы уместно явиться к ней в гости и сказать, что я готова ее убить и сил ждать до завтра просто нет.
Но, потоптавшись у ее парадной, я решила пройтись мимо дома Л. Как будто я смогла бы издали, увидев его на балконе, понять, знает ли он, что я сделала его подруге, и читал ли он мой дневник. Смешно. И я смешна, наверно.
Когда я вышла из-за угла дома, я увидела их! Л. и С. сидели на скамейке и ели бутерброды. Я даже не сразу спряталась за угол, стояла, взирая на них, не в силах пошевелиться. Л. был таким живым и счастливым, он улыбался и смеялся. Рядом со скамейкой лежали костыли.
Я попятилась и скрылась за угол дома, где так и стояла несколько часов, прижав руки к груди, боясь, что стук моего громыхающего сердца спугнет этих двоих. У меня текли слезы счастья, которые я даже не трудилось вытирать. То и дело я выглядывала из-за угла дома в страхе, что мираж растает, но он все не таял.
Я смирилась, что наша с Л. жизнь будет трудной и лишенной выходов на улицу. Потому что знала, он ни за что не позволит вывозить его на инвалидном кресле. С. удалось то, на что я даже не смела надеяться. И моя ненависть в сердце, точно огромная башня, которую я с таким старанием выстраивала, рухнула, превратившись в пепел, развеянный ветром. В ту секунду, стоя за домом и подглядывая за парочкой, во мне не было ревности и злости, было лишь кружившее голову счастье.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
