Архонт что-то писал, разложив чистые и испорченные листы бумаги по столу. Лето сел напротив с непривычно решительным выражением лица.
— Нам нужно серьезно поговорить.
— А я в этом сильно сомневаюсь.
— Речь пойдет об Алиссен.
— А теперь я уверен, что не нужно.
— Ты умеешь нанизывать слова, как бусы на ниточку, я знаю. Но тебе придется меня выслушать, — твердо сказал аквилеец и проникновенно добавил, — Алис — невинная девушка.
Моргват, застрочивший было пером, поставил жирную кляксу и уставился на Лето.
— Неужели? Лично проверял? — саркастично спросил архонт и вернулся к своему занятию.
— Ты понял неправильно. Я не к тому, что она святоша. Даже на моей памяти Алис пару-тройку раз проиграла себя в карты, перед нами раздевалась, болтала всякое, но все это — ерунда.
— Что-что она сделала? — поразился Моргват, перестав писать.
— Да ничего особенного — когда монет нет, Алис на себя ставит, она же хорошенькая.
— Какая прелесть!
— Она ловкая и проигрывает редко!
— У тебя оригинальное представление о невинности, парень.
— Нормальное. Все выживают, как могут, она тоже как-то выкручивалась. Тебе не стоит пользоваться тем, что Алис наобещала, сбегая из Дорина. Не от хорошей жизни она согласилась с тобой пойти, иного выбора у нее не было!
Моргват отложил перо. Давно пора выяснить, что друзья не договаривали.
— С этого места поподробнее, За… Лето. От кого бежала Алиссен? Или от чего?
Аквилеец замялся на мгновение и улыбнулся, быстро найдя ответ:
— От жениха!
— Вранье.
— Не вранье.
Виновница позднего разговора, подслушивающая за дверью, неслышно прошла по скрипучим половицам и села рядом с другом.
— Я все расскажу. Важного сира, служившего в городской крепости, звали Юджин ванн Викар. Он меня грязно преследовал целый год, а потом нежданно заявился к дяде и потребовал моей руки. Это было как раз после нашей с тобой встречи в лавке. Я не могла, не имела права ему отказать: он бы обложил торговлю налогом, разорил нас, выгнал дядю на улицу! Я разрыдалась от горя и бросилась тебя искать. Я благодарю Создателя, что ты нашелся!
— Все это ложь, Алиссен, — спокойно сказал Моргват.
Девушка закрыла лицо руками и закусила губы. Ее слезы были непритворными: с роковых событий в Дорине не прошло и недели, — слишком малый срок, чтобы все забыть! Правда, представленная в искаженном виде, саднила сердце не меньше.
— Все почти так и было! Ты сам лжец. Зачем мы здесь? Ради мифического меча? Был ли он вообще? Я бы свой не отдала кому-попало. Коэн мне кинжалы подарил, так ты и их себе присвоил! — голос девушки задрожал.
— Вот именно. Обещал мне помочь Лиандру найти, а о Харматане ни слова! — поддакнул Лето.
— Барышня, ты в своем репертуаре: почти честная, почти невинная, не дай бог — почти беременная. Про Харматан поговорим позже, Загорелая шея.
Моргват поднял с пола торбу и выложил парные ножи, завернутые в тряпку.
— Бери. Ты же визжишь от одного их вида! Нужны? Носи сама.
Лето взял в руки оружие.
— Смотри, Алис: правый и левый отличаются. У меня такие были, но короче. Эти очень тяжелые, но так и нужно, они для архонта сделаны. Пользоваться я ими умею, могу тебя научить.
— Да? — спросила Алиссен, утирая слезы, — я думала, ты только в карты…
— Не-а. Ага. Имя зачем затерли, Моргват?
— Когда куют меч архонта, он отдает оружию часть своей силы. Поэтому клинок не может зажечь никто иной, кроме хозяина. Эти мечи испортили, уничтожив частицу души воина-мага, для которого они были созданы изначально. Нехорошее это дело, незаконное. Но факт в том, что Алиссен может их зажечь.
— А ты сам?
— Я не хочу этого делать.
— Почему, Моргват? Было бы у тебя оружие получше той палки, что в ножнах!
Алиссен осторожно потрогала лезвие и отдернула руку. Архонт помрачнел и задумался, говорить или нет.
— Сын Коэна погиб в бою, но его магия все еще здесь, в оружии. Вот почему безымянные клинки под запретом, Алиссен. Следующий владелец убивает частицу души предыдущего. Это моральная сторона вопроса, практическая в том, что я в жизни аквилейских парных ножей в руках не держал.
— И Коэн отдал их мне, заранее зная, что я натворю?! — ахнула девушка.
— Думаю, он понимал, что делал, ты чувствуешь магию клинков, я — нет. Попробуй с ней подружиться: их последнего хозяина и тебя обратил один и тот же архонт.
— Сколько же у них хозяев-то было? — задумался аквилеец.
— Много, Лето. Будь моя воля, я бы мечи уничтожил. Плохое оружие, но другого для Алиссен нет. Нужно ли оно ей вообще — вот в чем я сомневаюсь.
— Мне нужно! — отрезала девушка, — но пока пусть полежит у тебя. Что ты пишешь?
— Прочитай сама, — архонт развернул письмо к девушке.
— От сира Анвелла? Ничего себе…
— У меня есть печать дома Валейнов, забыла? Мой меч в этом городе, Алис. А какой-то арий вертит его в руках каждый день, это невозможно не почувствовать! Я передам письмо с просьбой предъявить оружие архонта членам Городского Совета, и перехвачу его по дороге.
— Нападешь средь бела дня?
— Не так явно. Я еще придумаю.
— Ты сам послание передашь?
— Я думал попросить Лето.
— Ты издеваешься, Моргват? Посмотри на него, на себя! Вы похожи на оборванцев. Я одета хорошо, я и отдам, — решила Алиссен.
— Отличная мысль! Более искусной притворщицы, чем ты, барышня, я не встречал.
— Взаимно, Моргват, ты тоже умеешь паясничать, — отвесила девушка сомнительный комплимент, — а что ты сделал с лицом?
— Побрился.
Алиссен, подавшись вперед, неприлично внимательно рассмотрела острый подбородок Моргвата.
— Да, так намного лучше. Почему у тебя борода рыжая, а волосы русые?
— Таким родился. Куда мне до вороных раскрасавцев.
— Я тоже сходил в баню. Ох и прохладно же в здешних городских! Я вообще мыться не люблю, меня архонт потащил. Зачем скрести себе рожу, если на следующий день опять щетина отрастет? Меня Гервант раньше удивлял, не пропуская ни одной парной, что на пути была. Но это объяснимо — он же нелюдь был. Почти что эльф, а они на чистоте помешанные и брезгливые, — болтал Лето.
Разговор перестал быть неприятным, что аквилейца очень обрадовало.
— Главарь банды? Ты часто его вспоминаешь. Почему? — поинтересовался Моргват.
— Хороший был мужик. Сильный, как зверь. Ты, хоть и архонт, а точно слабее.
