Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
– Дело тухлое, – с досадой цокнув языком, покачал головой Ше-Дорно. – Я с самого начала так и подумал – печенкой почувствовал! – как только мне вручили эту папку. Никаких зацепок! Ни одного свидетеля! Только изуродованные трупы, ма-ше тахонас!
Любопытный разговор. Добавить к нему вроде бы уже нечего. И все же было бы ошибкой считать инспекторов Ше-Дорно и Ше-Чипело закоренелыми циниками, людьми без чести и совести, занявшими свои служебные места лишь в силу ужасающего по своей глупости стечения обстоятельств. Инспекторы знали свое дело. И делали его. Насколько это было возможно при сложившейся системе. А система заключалась в том, что высота служебной лестницы, на которую удавалось забраться государственному служащему, определялась в немалой степени уровнем его некомпетентности. Таким образом, если инспектор городского управления са-турата из отдела особо тяжких преступлений ясно представлял себе, что такое оперативно-разыскная работа, то уже его непосредственный начальник, состоявший в должности координатора оперативно-разыскной службы, имел о том лишь самое общее представление. Старший же куратор отдела особо тяжких преступлений, координировавший работу всех своих подчиненных, полагал, что для того, чтобы найти преступника, достаточно назначить инспектора, который станет заниматься этим делом. Если дело оказывается очень уж запутанным, им должны заниматься двое инспекторов. Если и двое инспекторов не способны справиться с заданием, то либо обоих следует отстранить от оперативно-разыскной работы и перевести на должность патрульных са-туратов, либо нужно закрывать дело за отсутствием состава преступления.
Столкнувшись с такой ситуацией, старший куратор обычно полагался на волю случая. Нет, конечно, он не подбрасывал монетку, с тем чтобы определить дальнейшую судьбу незадачливых инспекторов. Решающим для него неизменно оказывалось состояние желудка в тот момент, когда проштрафившиеся инспекторы являлись к нему на ковер. Тут нужно сказать, что желудок старшего куратора отдела особо тяжких преступлений нередко выделывал пристраннейшие кунштюки: только что спокойный и тихий, точно уснувшее дитя в люльке, он мог вдруг зарычать, подобно дикому зверю, или расстроиться неожиданно, настолько, что куратору часа три кряду приходилось сидеть в уборной, которую он специально для таких случаев оборудовал новенькой стереосистемой. Итак, если желудок старшего куратора отдела особо тяжких преступлений не проявлял никаких признаков гнева, не справившиеся с заданием инспекторы отделывались легкой выволочкой. В противном же случае инспекторам оставалось только идти чистить пылившиеся в шкафах мундиры патрульных.
Дело об убийствах, получившее в отделе название «Язык в бумажнике», переходило уже к пятой паре инспекторов. А все их предшественники несли патрульную службу на улицах Ду-Морка. И, сказать по совести, не было в том их вины: замены происходили настолько быстро, что, не успев еще ничего толком предпринять, инспекторы уже оказывались в кабинете старшего куратора отдела, азартно стучавшего по столу кулаком и гневно таращившего глаза. В его представлении хороший нагоняй был самым действенным способом заставить подчиненных работать как следует.
Инспекторам Ше-Дорно и Ше-Чипело повезло больше, чем их коллегам, – последнее убийство дало небольшую зацепку. Преступник, до этого действовавший на удивление аккуратно, не оставлявший на месте преступления никаких следов, на этот раз допустил оплошность. Совсем незначительную, но, воспользовавшись ею, можно было надеяться выйти на след убийцы. Однако для этого требовалось время. А времени-то как раз у них и не было. Не имея желания вникать в то, чем занимались инспекторы, старший куратор отдела требовал от них одного – немедленных результатов. Именно поэтому инспекторы были уверены, что несчастный Нами Ше-Риваро вкупе со всеми теми глупостями, что он сумел натворить и успел наговорить, был ниспослан им небесами – лучшего исполнителя на временную роль главного подозреваемого трудно было придумать. Теперь старший куратор, будучи уверен в том, что маньяк-убийца пойман и сидит за решеткой, наконец-то успокоится. То, что для проведения полного следствия по делу и соответствующего оформления всех материалов требуется время, это старший куратор все же понимал. К тому же ему будет чем заняться – не так-то просто найти на парадном мундире место для очередной правительственной награды.
Тем временем инспекторы, уже успевшие вычислить, что убийства совершаются с периодичностью в один средний цикл и два малых, надеялись отыскать истинного убийцу. Зацепка у них была слабенькая, тоненькая, как петелька на нитке шерстяного червячка, и все же это было лучше чем ничего. На воротнике жертвы последнего убийства был обнаружен небольшой кусочек фольги. Экспертиза установила, что это фольга от упаковки ун-акса. Более того, на ней сохранился фрагмент номера партии лекарства. Поскольку сам убитый не страдал синдромом Ше-Варко и среди его знакомых и родственников также не удалось выявить больных, можно было предположить, что кусочек фольги был случайно обронен убийцей. К примеру, он мог выпасть из кармана преступника в тот момент, когда тот доставал нож. Конечно, нельзя было исключать возможность того, что хитроумный убийца нарочно подбросил на место преступления обрывок фольги, дабы направить следствие по ложному следу. В любом случае нужно было проследить путь, который проделала данная партия ун-акса, и поговорить с барыгами, сбывавшими лекарство на улицах. След мог вывести на убийцу, но мог и в темноту непроглядную завести. Все так. Да вот только не было у инспекторов иного направления для поиска.
Глава 10Кто говорит со мной?
Ше-Кентаро настороженно прислушивался к звукам Ночи. Ону было не страшно, а интересно: что это? Чьи голоса раздаются в Ночи? Хази как будто ничего и не слышал – шел вдоль ангара, шаря по стене лучом фонаря. Или привык он уже к этим звукам?
Сначала они вышли к большим подъемным воротам. Затем отыскали дверь без ручки. Барыга толкнул дверь, которая, как и следовало ожидать, оказалась запертой. Тогда Слизень повернулся к двери спиной и трижды ударил в нее каблуком. Носком бить не стал – пожалел ботинки. При звуках ударов, гулким эхом прокатившихся по земле безмолвия, Ше-Кентаро невольно поежился и втянул голову в плечи – ему почудилось, что произведенный Хази шум разнесся на многие километры вокруг и сейчас кто-нибудь непременно явится, чтобы разобраться с тем, что тут происходит. Но незваные гости не объявились, и даже шума мотора не послышалось вдали, с той стороны, где Хази съехал с дороги. А вот дверь ангара распахнулась. Причем так неожиданно, что Ше-Кентаро поначалу испугался, что ослеп. Когда Ону вновь обрел способность видеть, оказалось, что свет, лившийся из открытой двери, не такой яркий, каким он представился вначале, а скорее даже тусклый, мерцающий, со странным желтовато-оранжевым оттенком.
– Здравствуйте, – отчетливо и ясно произнес человек, открывший дверь.
Невысокого роста, худощавый, с узкими плечами, он стоял, плотно прижав опущенные руки к туловищу, и казалось, весь, от кончиков носков до крошечного вздернутого носика, тянулся вверх, как будто желая стать повыше ростом. Одет он был в узкие бледно-голубые брюки и белую рубашку со стоячим воротничком, застегнутым на три пуговички. Барыгу он, похоже, знал в лицо, а вот на Ше-Кентаро посмотрел внимательно, а может быть, и недоверчиво. Слизень верно истолковал этот взгляд.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
