Сон, который снится одному, – это сон. Сон, который снится двоим, – это реальность.
Глава 31
Коннор всегда заранее знал о приходе Деа, потому что сперва появлялись птицы – два огромных орла, на мгновение закрывавшие солнце и отбрасывавшие двойную тень. Тогда он оборачивался и видел Деа.
– Привет, – ладонью она прикрывала лицо от солнца, но Коннор видел, что Деа улыбается.
– Ты пришла, – сказал он, идя навстречу. – Я так надеялся, что придешь!
Деа приходила почти каждую ночь, и все равно Коннор мучился целыми днями, гадая, увидит ли ее.
– Пришла, конечно. – Она обняла его за шею и поцеловала, поднявшись на мыски. Губы Деа на вкус были как мед, кожа от солнца стала золотисто-бронзовой и горячей. «В этом мире нет рака, – рассказывала она Коннору. – Так что, может, я еще и курить начну. Правда, тут и сигарет нет».
– Голлум на тебя в претензии, – Коннору нравилось обнимать Деа, легкую и одновременно плотную, осязаемую – и странно мягкую. – Говорит, ты не заходишь уже больше недели.
Деа сморщила нос, на котором появились светлые веснушки. Поразительно, какой здоровой она выглядела, – сильная, счастливая, уверенная в себе. Прежняя Деа – но и совсем другая, как цветок, открывшийся солнцу после долгой грозы, яркий и благоухающий.
– На мой вкус, во снах Голлум слишком много конского навоза и звездных войн. Ты знал, что она фанат «Звездных войн»?
– Теперь знаю.
– Передай ей, что я скоро загляну. – Деа снова поцеловала его, метя в подбородок, но Коннор пригнулся, и поцелуй пришелся в губы. Засмеявшись, она отодвинулась, но не разомкнула объятий.
– Гляжу, ты с эскортом, – Коннор кивнул на орлов, усевшихся на телефонные провода и чистивших клювами перья. Орлы были исполинские, но провода не провисли ни на сантиметр – Коннор уже знал, что такие мелочи, как законы физики, в этом мире не действуют.
– Эскорт! – хмыкнула Деа. – Скорее уж телохранители.
Коннор накрутил на палец кудрявую прядь и мягко потянул. Ему очень нравились близость Деа и запах ее волос.
– Неужели твой отец опасается, что я могу что-нибудь сделать?
– Он опасается того, что я могу сделать, – задорно отозвалась Деа. – Вдруг я пущусь во все тяжкие и попытаюсь сбежать?
Он обещал себе больше не спрашивать, но не сдержался.
– Когда? – спросил он. – Когда ты вернешься?
– Коннор… – Деа вздохнула и отступила на шаг, вдруг показавшись гораздо старше. Совсем незнакомка, особенно в этом платье – белом, безрукавном. В реальной жизни он такого на ней не видел. – Ты же знаешь, что я не могу ответить на этот вопрос. Это…
– Сложно, – закончил он. – Да, я знаю. – В голосе невольно прозвучала горечь.
Деа снова поглядела на него. Когда она хмурилась, кончик носа чуть съезжал влево, и Коннор это обожал.
– Думаешь, я не хочу вернуться? Отец держит нас с матерью взаперти в этой странной башне, мать планирует свержение отца, в армии бунты, лига монстров уже марширует по городу. У нас тут такое творится, что только держись!
Было дико слышать, как Деа рассказывает о чудовищах и башнях, оставаясь при этом абсолютно и решительно собой – саркастической, ироничной, трезво мыслящей. И гнев Коннора улегся. Он поймал ее за пояс из ткани, благодаря которому платье не распахивалось, и потянул к себе.
– Тогда позволь мне прийти к тебе, – он поцеловал ее в шею и плечо. – Я хочу быть с тобой, Деа.
Водя губами по шее, он чувствовал сладостную дрожь ее тела.
– Я тоже хочу быть с тобой, – прошептала она. – Но это так не делается, ты же понимаешь.
