– У нее есть право голоса, – сухо проговорила я.
Сэм пожал плечами:
– Политики. Чего они могут добиться? Единственная эффективная оппозиция – это пресса, и Бог им в помощь.
Я села и подперла щеку ладонью.
– Ты… ты поедешь с ней?
Но Сэм продолжал твердить о своем.
– Правила и ограничения безумны; общественный транспорт – сплошная неразбериха; дороги отвратительные; политики лгут. Взгляните на Францию, Швейцарию. Их политикам удается управлять страной. Если бы я работал так, как работает наше правительство, мой босс давно бы меня уволил. А мы ведь платим налоги. – Он приободрился и улыбнулся: – Остается лишь смеяться, чтобы не заплакать.
У Сэма был весьма язвительный взгляд на мир. Видимо, он в точности отражал их с Элис отношения.
Вскоре вернулся Ричард. Он ездил на север, чтобы привезти родителей в Лондон и устроить их в отеле. Поппи открыла ему и проводила мужа на кухню.
– Привет, теща. – Ричард чмокнул меня в щеку. – Извините за опоздание.
Я неприлично вытаращилась на него. Кудри Ричарда куда-то подевались; их место заняла очень дорогая стрижка. Его индийские наряды тоже испарились: он был в льняном костюме, судя по всему, от известного кутюрье, и выглядел шикарно, ухоженно, чуть ли не сердцеедом.
В его улыбке чувствовалась издевка:
– Свадебный подарок моей невесте. Подобно Самсону, я пожертвовал волосами ради женщины.
– Но… – я собралась с мыслями, – …ты же не лишился силы.
– Нет, но боюсь, я произведу эффект бомбы.
– Только Лейки-стрит пощади, – поспешно проговорила я, налила ему бокал вина и объявила, что ужин готов.
– Я не буду, – Ричард взял бокал. – Я уже ужинал.
– Я тоже не буду, – воскликнула Поппи. – Мне в рот ничего не лезет.
– Сэм?
Он покачал головой.
– Я поздно и плотно поужинал.
Я окинула взглядом цыпленка по-охотничьи и абрикосовый мусс.
– Мамочка, дорогая, – защебетала Поппи, взяв меня за руки и заглядывая мне в глаза, – не надо было беспокоиться.
Втроем они переместились в гостиную. Я слышала, как они разговаривают. Я осталась на кухне и убрала приборы с орехового стола, а еду поставила в морозилку; убрала кремовые льняные салфетки и столешники, а белую фарфоровую миску поставила в буфет.
Сплошная неразбериха, сказала бы Мазарин. Сначала твои дети не могут пробыть без тебя ни минуты, а потом ты им вовсе не нужна.
Я провела рукой по столу – наощупь столешница была как сатин. Я открыла буфет и вдохнула аромат ванили и корицы. Нам с Натаном следовало бы быть в эти последние минуты перед свадьбой Поппи рядом, обсуждая приготовления, суетясь из-за гостей, повторяя речь, успокаивая друг друга, что все будет в порядке. Но мы занимались каждый своим делом. И все же у меня было предчувствие, что как бы мы с Натаном ни настаивали, что между нами все кончено, жизнь постоянно будет доказывать нам обратное.
До прихода гостей в галерее собрались члены семьи. Ианта выбрала фисташково-зеленое платье, чем меня немного удивила; но Поппи, с огромными глазами в новых контактных линзах, в платье от Вивьен Вествуд и с кремовыми розами в волосах, выглядела совсем иной и ослепительно красивой.
На мне, конечно же, было мое французское белье, юбка и жакет с круглым вырезом и укороченной талией, который мадам Зу-Зу так тщательно подогнала по фигуре. Должна признаться, я была в восторге от этого мастерски продуманного, по-кошачьи изящного наряда.
Натан надел свой лучший темный костюм и шелковый галстук. Он поцеловался со всеми и сказал Поппи, что она выглядит потрясающе. Девочка обняла его с прежней нежностью и гордостью.
– Боже милостивый, Натан, – воскликнула Ианта, которая, как я заметила, не ответила на его поцелуй, – у тебя очень усталый вид.
Натан нахмурился.
– Работаю, как всегда, – пробурчал он и повернулся к Ричарду. – Ты уже подумал, где вы собираетесь жить?
– Я как раз этим занимаюсь, – ответил жених. – К Новому году надеюсь все уладить.
– И где же?
– В квартире в Кенсингтоне. – Ричард держался молодцом.
Откровенное изумление Натана не делало ему чести.
– Ты купил квартиру? Как?
– Как обычно покупают. – В тоне Ричарда таилась лишь капля угрозы. – Квартира с двумя спальнями. На первое время хватит. Пока мы были в Таиланде, я позвонил отцу и попросил его заняться этим.
– А, понятно. Я как раз хотел спросить, не нужна ли вам моя помощь, но… вижу, что нет.
– Нет, – кивнул Ричард.
Мы с Натаном явно ошиблись в Ричарде: он был не похож на эколога-фанатика, хранителя духа Земли, каким мы его считали. Ричард добавил:
– Через пару недель я начинаю работать.
Обычно невозмутимый Натан смог лишь выдавить:
– Где?
– У Артура Андерсена. Слышали о его компании?
– Почему ты меня не предупредила? – зашипел на меня Натан, как только у нас появилась возможность обменяться парой слов с глазу на глаз. – Он вполне устроенный парень, мне незачем было изображать из себя разгневанного отца!
– Тихо. – Я коснулась его руки. – Гости уже здесь.
Официантка заняла свое место и принялась разливать шампанское – оно мягко шипело. Повсюду мерцали свечи. Посреди комнаты кружилась Поппи, взяв Ричарда за руку, и у меня перехватило дыхание от ее красоты.
Натаном завладел Клайв Берри, один из его двоюродных братьев, приехавший из Девоншира. Они начали разговор о маршрутах.
– Ты приехал по А12? – удивился Натан. – Разве ты не проезжал мимо Бостона и Ай?
– Здравствуй, Клайв. – Я поцеловала его: мы были давно знакомы. Клайв, который до этого чувствовал себя совершенно спокойно, сразу же напрягся: он не знал, как себя вести в данной ситуации. Мне стало его жаль, и я попыталась разрядить обстановку: – Ты видел невесту?
К нам подлетела Поппи.
– О, Клайв, привет. Рада тебя видеть. Поговорим позже, мне нужно кое-что сказать маме, – она оттащила меня в комнату для официантов, где было относительно тихо. – Мама, кто позволил этой женщине явиться сюда? – Она была в ярости.
– Какой женщине?
– Ну той, папиной. Она здесь. Как она посмела? – Губы Поппи побледнели. – Я хотела, чтобы присутствовали только члены семьи. Не хочу, чтобы гости заметили ее и начали судачить.
– Минти? Ты уверена, что она здесь? – Я погладила Поппи по щеке, чтобы дочь успокоилась. – Разумеется, ее никто не приглашал. Если она здесь, я от нее избавлюсь.
Поппи все время терла татуировку на пальце; я накрыла ее руку своей ладонью:
