— Ну, учитывая, как все повернулось, это ведь не имело бы никакого значения, правда?
— Ответь на вопрос.
Зейди взяла со стола Грея пресс-папье, сделанное в форме рулона кинопленки.
— Может быть, анонимная записка пришлась бы кстати.
— Значит, ты хотела бы знать. — Он сказал это так, словно ее судили, а он торжествующе произносил обвинительную речь перед жюри присяжных.
— Нет, я не хотела бы знать. Кто хотел бы знать о таком?
— Ты бы позволила мне жениться на девушке — девушке, которая тебе даже не нравится, — думая, что она переспала с другим парнем накануне ночью?
— Я думаю, мы уже достаточно это прояснили. Пока я не увидела, как она лжет тебе в глаза — или я так думала, — я не собиралась ничего рассказывать. Я не желала стать человеком, который разобьет тебе сердце. Может быть, это делает меня эгоисткой, может быть, это делает меня полным дерьмом, может быть, это заставляет тебя ненавидеть меня, но я сознательно пошла на этот риск, чтобы не видеть, как ты испытываешь ту боль, которую, как я знала, это тебе причинит.
Грей опустил глаза в пол. Зейди не могла точно сказать, соглашается ли он с тем, что она полное дерьмо, или оценил те чувства, которые она испытывала. Он снова поднял на нее глаза.
— Что еще произошло в ту ночь?
— Ты уже слышал все самое плохое. Мы смотрели стриптиз, но стриптизеры были геями. По словам твоей сестры, это не считается.
— Здорово, значит, Хелен видела кучу голых мужиков?
Зейди вздохнула и посмотрела на него:
— Если ты собираешься сидеть тут и рассказывать мне, что ревнуешь к какому-то парню по имени «Мистер Трусы Любви», то у тебя более серьезные проблемы, чем я думала.
Грей не ответил и тяжело плюхнулся на кушетку.
— Все это случилось так быстро — все эти наши отношения, — что, когда я выяснил, что она не такая, как я думал, мне показалось, что все это ложь.
— Это я могу понять, — сказала Зейди. Она знала, что именно так он себя и будет чувствовать. Кто угодно чувствовал бы себя именно так. Когда она выяснила, что Джек — безмозглый, озабоченный хлыщ, а не любящий жених, это затмило все хорошие минуты, какие они когда-либо провели вместе. — Почему бы тебе просто не поговорить с ней и не выяснить, не существует ли какой-нибудь версии известной тебе Хелен, с которой ты смог бы жить? Я знаю, ты все еще любишь ее. Да ладно тебе, ты сам считал, что это классно, что она напилась, пока не узнал про пенис красношеего.
— Пенис? — Грей был поражен.
Зейди нахмурилась: она совсем забыла, что об этой части вечера он еще не слышал.
— Это был надувной член. Он продавался в комплекте с надувной куклой. Это был гвоздь программы. Мы купили все это в «Халстере», когда она выбирала для тебя белье.
Грей немного успокоился.
— Ты разговаривала с ней?
— Я разговаривала с ней, прежде чем приехать сюда. Она два дня пролежала в постели и проплакала.
— Правда?
Зейди посмотрела на него озадаченно:
— А как ты думаешь, где ей еще было быть?
— Ну, не знаю… где-нибудь с Мистером «У Нас С Ней Было».
Господи, какие мужчины дураки!
— Да, Грей, как только ты свалил из отеля, Хелен бросилась в его объятия, и с тех пор они отмечают это событие в брачном люксе. А все расходы они записали на твой счет.
Он посмотрел на нее, как бы говоря: «Очень смешно», — а потом стал мастерить цепочку из скрепок.
— Наверно, мне стоит ей позвонить.
— Да, наверно, тебе стоит ей позвонить.
Он поднял глаза от своих скрепок.
— Зачем ты это делаешь? Стараешься снова свести нас? Ведь ты никогда не хотела, чтоб мы поженились.
— Я никогда этого не говорила.
— Может быть, вслух — нет…
Это было правдой. Она злилась на протяжении всего времени, что они были обручены, а теперь сражалась за то, чтоб они воссоединились.
— Потому что я хочу, чтоб ты был счастлив, Грей. А ты был счастлив, пока был с Хелен.
Вот видите? Может, в конце концов, она не такая уж эгоистка. По правде говоря, заботиться о счастье других гораздо приятнее, чем зацикливаться на отсутствии его у себя самой. Быть святой оказалось гораздо веселее, чем быть мученицей.
— И, к твоему сведению, в субботу вечером, пока Хелен была пьяна, было несколько моментов, когда она мне действительно понравилась. — Она встала, чтобы уйти. — Я пошла, так что можешь позвонить ей.
— Кстати, я был в Сан-Диего. У Майка. Ты ему понравилась. Он хочет снова с тобой увидеться.
Зейди убрала руку с дверной ручки и обернулась, заинтригованная этими новостями:
— Правда?..
— Я сказал ему, что ты — полная сука, так что ему не стоит беспокоиться.
— Ну, тогда ладно. — Она открыла дверь и сделала шаг.
Грей окликнул ее.
— Шучу. Я сказал ему, что слишком взбешен, чтобы говорить о тебе, и что ему следует обратиться ко мне позже, когда у меня пропадет желание убить тебя.
— Ну, дай мне знать, когда настанет этот день.
Отъезжая с парковки, Зейди немедленно позвонила Хелен.
— Он тебе еще не звонил?
— Он на параллельной линии.
— Ты должна мне кое-что пообещать. Расскажи ему о Канкуне. Не сегодня, но как-нибудь.
Хелен была поражена.
— Зачем?
— Хелен…
— Ладно. Расскажу.
На конце провода послышался щелчок, и Зейди повесила трубку. Если они решат начать все сначала, Грей должен знать все. И, разумеется, Канкун занимал не последнее место в биографии Хелен.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Когда Зейди вошла в свою квартиру, ей захотелось отметить произошедшее. Любовь была спасена. А это всегда хороший повод выпить бокал вина. Она открыла бутылку «Пино нуар» и набрала номер Дориан.
Последовало три гудка, после чего Дориан сняла трубку.
— Ты звонишь во время обеда. У меня сейчас подгорят спагетти.
— У меня был секс, и я познакомилась с парнем, с которым могу встречаться.
— Это взаимоисключающие пункты? — спросила Дориан.
— Да.
— Погоди-ка, я открою вино. Нужно отметить это потрясающее событие.
— Себе я уже налила, — сказала Зейди.
— О ком из них я хочу услышать первым?
— О парне, с которым я, возможно, буду встречаться. Его зовут Майк, и он юрист.
— Он мне нравится. А с кем ты кувыркалась?
