Подошел Сенред, сел возле нее, вручил ковш воды и спросил:
– Ты голодна?
Талая вода в ковше была еще теплая. Глядя на него поверх ковша, она улыбнулась:
– Самую чуточку.
Его глаза потемнели.
– Мы раздобудем для тебя мяса, чтобы ты могла набраться сил.
Как они раздобудут мяса, он не уточнил. Школяр Тьерри отправился в Вустен-Кросс, чтобы посмотреть, нельзя ли там чего-нибудь стащить. Они знали, что сельчане ни за что не продадут им ничего, особенно после того, как Сенред спел свои богохульные песни и проломил несколько голов.
Она с нежностью взглянула на него.
– Не беспокойся, я сильная, могу и поголодать. Мне не раз приходилось соблюдать великий пост.
– Но ведь воду-то тебе можно было пить. Без воды не обойтись, жажда убивает.
Некоторое время Сенред наблюдал за мучительными стараниями Лвид, затем вытащил кинжал из-за пояса.
– О нет, пожалуйста. – Констанс, извиваясь, попробовала вырвать волосы из рук Лвид. – Я как-нибудь постараюсь распутать свои волосы.
Сенред возразил:
– Пройдет немало времени, прежде чем ты сможешь их вымыть. Не здесь же нам купаться, среди зимних снегов. Надо отрезать волосы.
Констанс взглянула на него широко открытыми глазами. В такой манере обращения для нее было что-то новое. Она вспомнила слова Лвид, что не видела ни одного человека, который сражался бы, как Сенред. «Возможно, – подумала она, внимательно его разглядывая, – он и в самом деле никакой не бродячий певец, а разорившийся рыцарь».
Он ждал, насупившись.
– Так вам будет легче, вот увидите, – подбодрила ее Лвид.
До сих пор Констанс никогда не стригла своих волос, и решиться на такое ей было нелегко. Она вспомнила, какие хвалы пели ее волосам во время рождественских празднеств. Со слезами на глазах Констанс кивнула.
Сенред передал кинжал Лвид.
– Остриги покороче. Как у юноши.
– Они быстро отрастут, – попыталась утешить ее валлийка, перебрасывая копну волос за спину и начиная ее отрезать.
Констанс смотрела на свои руки.
– Как вы меня нашли? – спросила она.
– Тебя нашла Лвид. С помощью угольщиков, которые были в Чилтернском лесу, когда негодяи напали на тебя и твоих рыцарей.
Он присел перед ней на корточки. Тем временем валлийка продолжала делать свое дело, складывая отрезанные пряди на землю.
– А ты знаешь, что лесные люди называют тебя «прекрасной доброй леди, которая их кормит»?
Констанс была явно удивлена. Она всегда раздавала нуждающимся еду, когда встречала их во время своих поездок. Но никогда над этим не задумывалась.
– Угольщики не видели, кто именно тебя похитил, к тому же, как все лесные люди, они сторонятся горожан и не знали, кому рассказать о случившемся. И тут они услышали, что тебя разыскивает валлийская колдунья. После этого Лвид было не так уж трудно тебя найти. Тем более что местные жители гонялись за мной и Тьерри, чтобы нас повесить. – Он посмотрел в сторону. – Я предполагаю, что тебя заманили в ловушку твой любящий сводный брат и Клеры.
Не поднимая головы, Констанс кивнула. Ей нечего было сказать в оправдание предательства Жюльена.
Лвид, нагнувшись, шепнула ей на ухо:
– Послушать его, так выходит, будто отыскать вас было совсем просто, пара пустяков. Но мы много дней брели вдоль занесенной глубоким снегом дороги и спрашивали о вас у каждого встречного.
Валлийка осмотрела дело своих рук, удовлетворенно кивнула и продолжила рассказ:
– Какой-то странствующий монах сказал, что в монастыре благословенной Святой Магдалины живет в уединении одна леди. Видела бы ты, как вел себя твой друг, когда мы туда пришли. Я думала, что в конце их разговора приоресса падет на колени и будет целовать его сапоги.
Сенред аккуратно подобрал длинные пряди ее отрезанных волос.
– Я отдал ей мешочек с деньгами, который король подарил мне на Рождество, – сказал он. – В нем было столько денег, сколько они и за год не насобирают. Я уж не говорю о том, что они были просто счастливы отделаться от тебя. Хотя приоресса и побаивается Клеров, еще больше она боится своего епископа.
Он встал на ноги и, заткнув руки за пояс, поглядел на нее.
– И вот представь себе, графиня, мы брели пешком, словно бродяги, по заснеженной дороге, а снег все сыпал и сыпал. За твою одежду я отдал приорессе все свои деньги до последнего пенса, а у Тьерри, к сожалению, в кармане гуляет ветер. Не лучше обстоят дела и у Лвид. Мы испытываем большие трудности даже с едой.
Констанс потупилась. Они все рискуют своими жизнями ради нее. Если их поймают, ее пощадят, потому что она представляет собой слишком большую цену для своих похитителей. Но Лвид, Тьерри и Сенред будут наказаны самым жестоким образом. Прежде чем казнить, их подвергнут долгим и мучительным пыткам.
– Я обязана вам жизнью, – сказала Констанс. – Даже не знаю, как вас благодарить.
– Отсюда мы направимся на северо-запад, к Сиренчестеру, а оттуда к землям графа Харфорда, который является твоим союзником. Я понесу тебя на спине.
«Пешком, словно бродяги…»
Она продолжала сидеть, обдумывая услышанное. Их преследователи едут верхом, они хорошо снабжены провизией, денег у них больше чем достаточно.
Идти по глубокому снегу, да еще нести ее – настоящий подвиг. Есть ли какой-нибудь другой человек на свете, способный на такое самопожертвование? А ведь она высокая, крепкая женщина, не то что Лвид.
Констанс решительно сказала:
– Я должна найти какого-нибудь вассала Фицджилберта, чтобы он приютил меня. От него я напишу письма королю Генриху во Францию, Харфорду и другим людям, которые могли бы защитить меня.
Лвид и Сенред смотрели на нее с нескрываемым удивлением.
По мере того, как она говорила, уверенность ее все убывала. Вряд ли вассалы Клеров предоставят ей убежище, тем более в этих местах, и ее собеседники это знают. «Конечно же, они правы», – подумала она. И со вздохом спросила:
– Так куда же мы направляемся?
Его лицо было непроницаемо.
– Мы намерены вернуть вам ваш замок, графиня, ваших рыцарей, ваши земли и все, что вам дорого. Разве это не совпадает с вашими желаниями?
Констанс гордо вздернула подбородок.
Что бы он ни думал, она не будет оспаривать эти его слова.
– Да!
Тьерри вернулся из деревни сияющий. Он бросил перед костром грязный мешок.
– А знаешь, Сенред, этой зимой в Вустен-Кроссе будет немало вилланов с перебитыми ногами, которые, слава господу, не смогут гоняться за бедными поэтами и школярами. Ты здорово поработал своей дубиной.
