Может быть, и сможет, думала со сжимавшимся сердцем Лорен. Но отказаться навсегда от своего положения в обществе, более того, от своей чести, своей личности…
И почему именно сейчас, после того как она познала самую прекрасную в ее жизни любовь, когда она наслаждается ею, когда все ее тело свободно, здорово и удовлетворено, а душа счастлива, она должна думать об этом?
Она любила его.
Она уже через несколько дней после первой встречи поняла это. Она не хотела отказываться от Маркуса. Но могла ли она отказаться от себя самой даже ради него, ради тех необычайных радостей, которые он дарил ей, ради удовольствия тех мгновений, когда он смотрел на нее, она могла поклясться – с любовью, вопреки его запрету на это слово?
Она еще никогда не стояла перед таким трудным выбором.
Прикрыв глаза от солнечного, разгоравшегося все ярче света, Лорен думала, как скоро ей придется делать этот выбор. Вздохнув, она повернула голову и осторожно поцеловала его в щеку, а затем выскользнула из постели. Пройдя через коридор, она подошла к другой спальне, тихо вошла и увидела, что графиня еще спит. Лорен умылась и с помощью подошедшей вскоре горничной приготовилась встретить новый день.
Почему-то Лорен думала, что он будет нелегким.
Она спустилась в столовую, и вскоре к ней присоединился граф. Войдя в комнату, он прошел прямо к столу, и хотя он не поцеловал Лорен в присутствии лакея и горничной, улыбнулся ей и сказал:
– Доброе утро, миссис Смит.
– Просто великолепное, – согласилась она с понятной только ему улыбкой.
– После такой ночи как оно может быть другим? – еще тише сказал он, затем подошел к буфету и, пока горничная разливала чай, наполнил свою тарелку.
Он сел и принялся за завтрак, как она заметила, с завидным аппетитом. Улыбаясь, она наклонилась к своей тарелке и намазала персиковым джемом кусочек подсушенного хлеба и откусила.
Они сидели в молчаливом согласии друг с другом, почти как супружеская пара, подумала Лорен с болью в сердце, и казалось таким простым и приятным сидеть и завтракать за одним столом, что все ее тревоги выглядели пустыми и несерьезными.
Неожиданно она отчетливо услышала, как кто-то постучал медным молоточком во входную дверь. Лакей повернулся и направился в холл, и граф поднял голову.
Нахмурившись, он сказал:
– Кого это принесло в такой ранний час? – Он поставил чашку и обратился к служанке: – Мой брат дома?
Служанка неуверенно ответила:
– Не думаю, что на его складной кровати вчера кто-либо спал, милорд.
Маркус тихо выругался.
– Удобный час для возвращения домой после похождений. Мальчишка никогда не станет взрослым.
Лорен надеялась, что братья не поссорятся снова. Из холла донеслись тяжелые шаги… О Боже, неужели Картер напился? Это было на него не похоже. Она посмотрела на дверь, ожидая его появления.
Спустя минуту, в дверях возникла внушительная фигура ее свекра, сквайра Харриса.
– Сквайр! – ахнула она, выронив тост.
Глава 14
– Лорен! – разгневанно воскликнул сквайр Харрис. – Ты и в самом деле здесь. И с этим человеком! Я боялся этого, но мне трудно было в это поверить.
Граф повернулся и сделал знак служанке и вошедшему вслед за нежданным гостем лакею:
– Вы можете уйти.
Друг за другом они вышли из комнаты, только служанка с явным любопытством оглянулась на них. Затем лакей закрыл за собой дверь.
Лорен приподнялась со стула, но тут же снова села, ухватившись за него. У нее подгибались колени, и она подумала, что с ней может случиться обморок, а этого за всю ее жизнь не случалось.
– Почему… как…
– Как я нашел тебя? Ты еще можешь об этом спрашивать, дитя! Уехала, не сказав ни слова своей родной семье. Можешь мне поверить, твои сестры насмерть перепугались!
– Но я оставила Офелии записку! – попыталась возразить Лорен.
– Она не получила ни слова, уверяю тебя, – возмутился сквайр.
– Но я оставила, я отдала записку ее дочери, чтобы она передала ее матери, – дрожащим голосом настаивала Лорен. – О Боже, она, должно быть, потеряла ее. Мне так жаль, что я заставила вас всех волноваться. Мне следовало написать… я просто не подумала…
Она подумала о другом. О том, какая она эгоистичная и несуразная женщина.
– Как же вы догадались, что ваша невестка находится здесь? – спокойно спросил Маркус.
Сквайр повернулся к нему, и выражение его лица изменилось.
– Я случайно встретился с человеком, с которым мы с вами, Саттон, играли в карты. Он сказал, что потом он побывал в вашем имении, когда вы представляли свою новую фаворитку, женщину с белой кожей, золотисто-рыжими волосами, очень красивую. Описание уж слишком, похоже.
Старик сделал глубокий вдох, как будто с огромным трудом сдерживал себя. Он достал из внутреннего кармана пачку бумаг и с силой швырнул ее на стол.
– А когда я получил от вашего человека документы на мое имение… – Он мрачно свел брови. – Не знаю, за кого вы меня принимаете, Саттон, но я не слабоумный! Какую дьявольскую сделку вы убедили заключить мою невинную невестку из-за ошибки, которую совершил только я один!
– Нет-нет, – вмешалась Лорен. – Вы неправильно поняли!
– Конечно, нет, – почти одновременно с ней произнес Маркус. Возникшая пауза позволила сквайру снова с бычьим упрямством и с единственной мыслью в голове пойти в наступление.
– Я не стану стоять в стороне и смотреть, как вы губите ее доброе имя. Я приехал сюда, чтобы вырвать ее из-под вашего влияния и вернуть ее отцу-калеке, которому здоровье не позволяет встретиться с вами самому и ради спасения ее чести вызвать вас на дуэль, Саттон!
– Нет. Нет, вы не сделаете этого! – Лорен подумала, что умрет, прямо здесь и сейчас. Она ведь хотела только помочь свекру, а не окончательно уничтожить его! Если он убьет на дуэли Маркуса, он попадет в тюрьму или его повесят, а Маркус, о Боже, Маркус умрет. А если будет убит сквайр, приговорят Маркуса, и смерть сквайра останется на ее совести, на всю жизнь. Как можно с этим жить?
– Сквайр Харрис, вы должны меня выслушать, – сказал Маркус в ответ на гневный взгляд старика. – Вы слишком торопитесь делать выводы.
– Когда я застаю вас двоих наедине в укромном месте, какой иной вывод я могу сделать? – грозно спросил сквайр.
– Но они не одни! Кто сказал, что они оставались наедине? – послышался с порога голос с сильным французским акцентом. – И кто этот грубый и шумный человек?
Лорен вскочила. Во время жаркого спора она не заметила, как открылась дверь. Она повернулась к двери, как и мужчины, и увидела графиню, одетую, как всегда, с европейской элегантностью, которая стояла в дверях и смотрела на сквайра так, как будто он был крестьянином, вывалявшимся в амбаре в соломе. На Лорен накатила волна истерического смеха, но она сумела сдержаться.
