Книга Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– Да? – раздается в трубке.
– Гульшат, добрый день. Это Игорь; по поводу моего вопроса вам только что звонили…
– А! Да-да-да! Здравствуйте!
– Гульшат, я хотел уточнить: сейчас все-таки лето – мы под каким предлогом две недели оформлять будем?
– Предлагаю конъюнктивит! – слышится на другом конце смешок.
– Конъюнктиви-ит? – удивленно тяну я. – И чё – сколько можно лежать с ним?
– Делали и на неделю, и на две, и на три – прокатывало! Я думаю, и у вас никаких проблем не будет.
– Хорошо, вы меня убедили, – не слишком уверенно говорю я. – Где с вами можно встретиться?
– Я живу на Остроградского, рядом с торговым центром «Соул».
– Ну, тогда нет проблем. Я должен буду подойти к центру или прямо к вам домой?
– Прямо домой.
«Упс! Не блатная «разведёнка» ли? Жить становится всё лучше и веселей!»
– Хорошо. Диктуйте мне ваш адрес, Гульшат…
* * *
Через двадцать минут выясняется, что Гульшат, во-первых, сама не работает в больнице, как я предполагал изначально, а только «знает очень многих нужных людей», во-вторых – не блатная разведенка, а обременная детьми и живущими в ее квартире родственниками дама чуть постарше меня самого, и главное, в третьих, – совсем не так хороша внешне, как мне рисовалось в воображении (тембр голоса все-таки бывает очень обманчив!). Но это ничего – не за тем пришел, в конце концов. Получив «денежки вперед» и данные моего медицинского полиса (они у меня вместе с номером страхового свидетельства и ИНН выписаны в блокнот), Гульшат пообещала зайти к своей знакомой уже в понедельник, «так что со вторника у вас все будет оформлено как положено, не переживайте».
– Я хотел бы выйти на работу не двадцать второго, а двадцать пятого, – говорю я. – Вы знаете, Гульшат, – нас, преподавателей, отдел кадров заставляет в период сессии присутствовать по шесть астрономических часов каждый день независимо от того, есть, например, занятия у заочников или их нет. А мне чё-то совсем не хочется приезжать ради такой ерунды в институт даже на шесть минут. Двадцать пятого у меня экзамен, а за день до этого консультация, но консультировать там некого – пять человек в группе. К тому же они и так всё знают.
– Вы мне позвоните в воскресенье, двадцать первого, и уточните тогда, каким числом мы с вами будем закрывать больничный – двадцать вторым или двадцать четвертым. – Она отвечает спокойным голосом профессионала, съевшего собаку на подобных вопросах.
– Хорошо, – я удовлетворенно киваю. – Так и сделаем. Ну, спасибо вам заранее, Гульшат. Я пойду тогда?
– Ладно! – Она чуть наклоняется вперед, протягивает руку и поворачивает вертушку замка, открывающего железную дверь «тамбура». «Тамбур», в котором мы вели наши переговоры, по доброй отечественной традиции отгораживает ее и соседнюю квартиру от остальных обитателей этажа и прохожих на лестничной клетке. Стандартная, но нравящаяся мне отделка обоями «под кирпич»; несколько пар ботинок, сапог и тапок, тёмно-бежевый коврик под ногами. Всё, как обычно; всё, как у людей. Веет домашним уютом, желанием беззаботно развалиться на диване перед телевизором, не «парясь» из-за того, какие сволочи хотели (а, скорее всего, хотят и сейчас) меня подставить и сдать. Черт, и почему столько проблем навалилось? Стоп, говорю я себе, не хнычь. Во-первых, могло быть гораздо хуже. Во-вторых, мои проблемы – всего лишь следствие того, что я не желаю жить на двенадцать тысяч в месяц, а желаю, как все приличные люди, иметь деньги хотя бы на хороший отдых с подругой. Разве это не стоит того, чтобы рисковать пару раз в год? Особенно учитывая, что по большей части риск невелик: народ ко всему приучен. Серьезные издержки могут возникнуть только в отдельных, особо специфических случаях.
Я прощаюсь с Гульшат и уже через несколько секунд оказываюсь во дворе ее дома. Зеленеющая листва плотно посаженных друг к другу деревьев и отличная погода – это единственное, что сейчас хоть немного радует глаз.
* * *
Спустя полчаса я у себя в берлоге и, откинувшись на кресле, пишу эсэмэски. Сначала Неле Минниахметовой, Эльмире Фахрутдиновой и Ире Донсковой, что взял больничный и на экзамен им лучше не приходить; потом месседж Трофимову:
«Я заболел. Второй экземпляр билетов у шефа есть. В понедельник у этих групп консультация, если что. Кашу заварили Заббарова и Петрова из ЭПП-1-07. Это известно на 120 процентов. Выпускать их на допсессию нельзя ни при каких обстоятельствах (даже если они будут просить об этом)».
Ответа от Трофимова, естественно, ждать не приходится – ну, как же он, ни к чему не причастный замзавкафедрой, снизойдет до этого! Зато от моих юных помощниц (правда, не от всех) эсэмэски пропиликивают довольно оперативно:
«Ой, Игорь Владиславович, а как же теперь мы? Девчонки приедут только в понедельник, но они мне все оставили. Может, вы все-таки придёте?» (Неля)
«Понятно. Я подумаю, но скорее всего буду тоже оформлять больничный» (Ира)
Недолго думая, выстукиваю ответы:
«Ничего не могу поделать, Неля. Пускай ваши подруги сами определяются, идти им на экзамен или нет; тем более, что бюджетница из них только одна. Вы на внебюджете, но я вам очень не советую подвергать свои оценки в дипломе опасности. Лучше дождитесь допсессии».
«Я не сомневаюсь, что вы приняли правильное решение, Ира».
Вскоре звучит сигнал входящей эсэмэски, но на этот раз – только от одной моей невидимой собеседницы:
«Выздоравливайте, Игорь Владиславович. Я пока не определилась. На всякий случай буду учить. До свидания!»
Милая девочка, ничего не скажешь!
«До свидания, Неля! Спасибо!»
Я нажимаю на клавишу. Эсэмэска отправляется в путь, а я встаю с кресла и отправляюсь на кухню. Все-таки не зря говорят, что набивание брюха – очень эффективный способ избавиться от стресса. Заодно еще раз можно подумать над тем, а не стоит ли завтра или – особенно! – послезавтра обломить всех и внезапно явиться, наставив троек хотя бы тем, про кого всё известно наверняка. Какой бы вариант я не выбрал, приятнее это будет сделать за столом – пожевывая бутерброд с копченой колбасой и запивая его сладким чаем.
Ответа от Фахрутдиновой так и не приходит. Зря она, конечно, поступает подобным образом, эта вертихвостка. Наверное, думает, что раз она мне нравится, то может себе это позволить. Могла бы для приличия накропать что-нибудь типа «Нет, спасибо, я все-таки сначала сама попробую сдать». Хотя скорее всего она просто уже списала своего преподавателя со счетов, решив, что меня и в самом деле не должно быть на экзамене, как их группам и сказали первоначально. В любом случае за такое неприглядное поведение ей теперь не будет никакой поддержки с моей стороны. Пускай выбирается сама как хочет.
Сегодня понедельник, а, значит, на дворе уже первое июня – всемирный день защиты детей. Но, поскольку эти самые дети, только слегка переросшие школьный возраст, устроили мне веселую жизнь, я не сомневаюсь, что отмечать этот славный праздник я не буду даже тогда, когда у меня появятся собственные чада. Весь день страшно гудит голова. В час с небольшим я подумал о том, что по идее в эти самые минуты я уже должен проводить консультацию. С этого момента и началось непрерывное мучение содержимого моей черепной коробки, которое длится уже шесть часов и от которого не помогают даже лекарства. Я пытаюсь, прикрыв глаза, по своему обыкновению отлежаться на гостевом диване, расстеленном прямо на полу, но к вечеру у меня от этого затекают мышцы. Я встаю, сажусь за стол и какое-то время просто тупо смотрю на окружающие меня с трех сторон стеллажи, из ячеек которых уже на меня самого смотрят вытянувшиеся, как на боевом дежурстве, Озирис и Анубис, загадочно, на манер Джоконды, улыбающиеся лики не то людей, не то гуманоидов из камбоджийского храма Байон и привезенные из Лангедока рыцари-тамплиеры. От соседства с ними мне впервые не радостно на душе, поэтому я иду на кухню, завариваю крепкий чай, наливаю его в чашку и в ожидании того, когда он остынет, включаю «ящик» и несколькими нажатиями клавиш на пульте нахожу НТВ. Обычно, чтобы быть в курсе событий, мне хватает Интернета, но если уж я что-то и смотрю по телевизору, то почти исключительно программу «Сегодня» и «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. «Сегодня» – моя любимая и, по-моему, объективно самая стильная новостная передача на федеральных телеканалах. В свое время забавно было наблюдать, когда там впервые появилась Лиля Гильдеева. Каждый раз, когда я ее видел еще на никчёмном казанском канале «Вариант», я думал, какая умница тут пропадает. С такой пулеметной четкостью речи и таким аристократичным овалом лица ей в эфире суверенного Татарстана просто не было равных. И вот она в Москве – мечте всех провинциалов, даже если эта провинция продвинутая – как Казань. Оказавшись на НТВ, Лиля не иначе как от дикого волнения стала запинаться по нескольку раз в каждом своем выпуске, чего в Казани с ней – по крайней мере, на моей памяти – не случалось никогда, и вдобавок какие-то кретины-стилисты сделали ей шарообразную прическу, из-за чего Лиля из особы, просящейся на обложку журнала, превратилась в лапутянского болванчика. Но сегодня новости ведет не она с Пивоваровым, с которым они смотрятся вместе как муж и жена, а другая пара, Белова-Яковенко. Хотя эти ребята мне тоже очень импонируют, почему-то хочется переключиться на какой-нибудь местный канал, что я и делаю. Начинается обычная мутота, которую я смотрю только ради шумового фона, избавляющего меня от ставшей невыносимой тишины. Банальная текучка плавно переходит в криминальную хронику дня. Её сегодня читает Ольга Венкова. Многих она своим монотонным голосом раздражает, но мне эта серьёзная девушка чем-то нравится, и уж если слушать сейчас от избытка депрессивных чувств и личного эгоизма про что-нибудь эдакое, то лучше – в ее исполнении. В данный момент я не прочь узнать про какие-нибудь столкновения дорогих иномарок для того, чтобы забить свою собственную ноющую в груди боль. Боль, впрочем, слишком патетичное и потому неподходящее для данного случая слово. На самом деле она – всего лишь гнусная смесь сожалений об утраченном комфорте и страха за будущее. Мне неловко перед самим собой за свою мотивацию, но я успокаиваю себя тем, что поступаю сейчас не хуже, чем очень многие. В конце концов, это не так мерзко, как глазеть с затаенной злорадной улыбкой на окровавленных жертв теракта… Я отхлебываю глоток «Ахмада», и в этот момент чуть не роняю чашку из рук:
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский», после закрытия браузера.
