Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
— Мой желудок — это твой желудок, Крокодил, — сказал он, открывая кухонный шкаф и доставая пачку пшеничных крекеров. Потом вытащил из холодильника сыр в оболочке из темно-красного воска, и мы набросились на еду. А вскоре раздался звонок домофона — это мама вернулась из магазина.
Первого апреля мне надо было держаться настороже, чтобы не попасться на шуточки Греты. Она каждый раз что-то придумывает для меня, и обязательно — что-нибудь неприятное. Так было не всегда. Когда мы были маленькими, мы вместе разыгрывали родителей. Это были не самые лучшие розыгрыши: засыпать соль в сахарницу, намазать палец кетчупом и сказать, что порезалась, — все в таком духе. Но мы готовили их вдвоем, мы с Гретой были заодно. Однако в последние годы все изменилось, и Грета стала подшучивать надо мной. Иногда она сообщала мне что-нибудь очень хорошее, например что сегодня мы не идем в школу, а поедем в луна-парк, и, как только я начинала прыгать от радости, она хохотала и поздравляла меня с первым апреля. Но иногда ее шутки бывали по-настоящему жестокими. Она притворялась, что случилось несчастье. Помню, как я ревела, когда она сказала мне, что мой хомячок убежал. И только когда я уже обессилела от рыданий, Грета достала из-под кровати коробку, в которой спрятала хомячка.
В прошлом году она пришла ко мне в комнату рано утром и со скорбным видом сообщила, что дядя Финн умер. Она ждала, когда я проснусь полностью. Ждала, когда я осознаю весь смысл ее слов. Она как будто ждала, что я разрыдаюсь, забьюсь в истерике или, может быть, брошусь к ней за утешением. Но меня словно парализовало. Я сидела на кровати и не могла даже пошевелиться. Грета подождала еще пару минут, а потом все же сдалась.
— Первое апреля — никому не верю, — сказала она с явным разочарованием в голосе.
Обычно я забываю про первое апреля, но в этом году я была настороже — ждала очередного удара от Греты.
Но она что-то не торопилась. Завтрак прошел тихо-мирно. Родители рано ушли на работу, и мы с Гретой завтракали вдвоем. Я смотрела на ее спину, пока она намазывала на тосты виноградный джем, стоя у кухонного стола с кофеваркой. Потом она повернулась, увидела, что я на нее смотрю, одарила меня хмурым взглядом — мол, «чего пялишься?» — налила себе кофе и села за стол. Я отвернулась и поднесла ко рту ложку с хрустящими шоколадными хлопьями. Хлопья успели размокнуть в молоке и уже не хрустели, но все равно было вкусно. Во всяком случае, не противно.
— Будешь? — спросила Грета, протянув мне второй тост с джемом.
— Давай.
Она швырнула тост прямо на стол рядом с моей миской и пошла собираться в школу. Я внимательно осмотрела его и обнюхала, подумав, что, может быть, это и есть первоапрельская шутка. Может быть, Грета насыпала в джем стружку чили или обычный молотый перец. Я тихо порадовалась про себя, что все закончилось так быстро. Что я так легко разоблачила подвох. Я поднесла тост ко рту и осторожно лизнула джем с краю, настроившись на то, что сейчас мне обожжет язык. Но нет. Ничего необычного я не почувствовала. Я откусила большой кусок, мысленно приготовившись к самому худшему. Но опять не почувствовала ничего необычного. Просто тост с джемом. Без всяких подвохов.
Я решила прогуляться до школы пешком, чтобы не дать Грете возможности подшутить надо мной, пока мы ждем автобус. Времени было достаточно, утро выдалось ясным и теплым, и я пошла через лес.
Запах оттаявших палых листьев был сладким — густым и насыщенным, как сироп. Весна в Вестчестере длится всего пару дней. Обычно у нас выключают зиму и сразу включают жаркое влажное лето. В апреле еще могут быть снегопады, а в мае — уже жара. И это значит, что мои походы в лес временно прекращаются. Невозможно переноситься в Средние века, когда на улице тридцать градусов. В моем представлении Средневековье — это всегда поздняя осень или зима. Там всегда сыро и холодно. Нужно надевать пальто. И сапоги. Сапоги — обязательно.
Но в то утро все было еще как надо. В то утро лес принадлежал мне одной. Не торопясь, я шла по знакомой тропинке, напевая отрывки из «Реквиема» и представляя себя бедной девушкой, которой выжгли клеймо на груди в наказание за попрошайничество.
В школе я осторожно открыла свой шкафчик, опасаясь, что Грета могла подложить мне какой-нибудь гадкий сюрприз. Но мои опасения оказались напрасны. Весь день я была начеку — ждала подвоха от Греты. За каждым поворотом в школьных коридорах. В очереди в столовой. В туалете. Но все было тихо.
Первое апреля 1987 года прошло без единого злобного розыгрыша Греты. Когда я вернулась из школы домой, в почтовом ящике меня ждала бандероль: маленький пухлый конверт от Общества сохранения редких аудиозаписей, выпущенных ограниченным тиражом. В первый миг я подумала, что это, наверное, шуточка Греты. Но это, конечно же, была посылка от Тоби. Он прислал мне кассету со своей гитарной музыкой. «Я тебя этому научу», — было написано на вкладыше в коробке.
На ужин мы с Гретой съели мясное рагу с овощами, которое мама оставила нам в мультиварке, потом я посмотрела «Комнату с видом» и пошла спать.
Я лежала в постели и пыталась понять, почему Грета в этом году не придумала для меня никакого первоапрельского розыгрыша. Может быть, все еще впереди? До полуночи еще оставалось какое-то время, и Грета вполне могла приберечь свою шутку на самый конец. Но я заглянула к ней в комнату сразу после одиннадцати и увидела, что она спит. А я сама еще долго не могла заснуть. Все пыталась найти этому объяснение, и в конце концов пришла к мысли, что, возможно, Грета не стала шутить надо мной вовсе не потому, что пожалела меня и в кои-то веки решила не издеваться. Возможно, она рассудила, что теперь ей и не надо ничего делать. Она хорошо потрудилась все прошлые первые апреля — проделала замечательную подготовительную работу. Я сама отравила себе весь день, ожидая подвоха. А Грете осталось лишь наблюдать и посмеиваться.
А может быть, ей вообще это неинтересно. Может быть, она решила, что я и не стою хлопот. Я заснула с этой печальной мыслью, а когда проснулась на следующий день, она осталась со мной, эта мысль, словно холодная черная дыра в самом центре мира.
44
Мне нравится слово «потаенный». В нем есть что-то средневековое. Иногда я представляю, что слова живые. Если бы «потаенный» было живым, оно было бы бледной девочкой с волосами цвета опавших листьев и в платье — белом, как лунный свет. «Потаенный» — самое подходящее слово для описания наших с Тоби отношений.
Когда мы с Тоби увиделись в следующий раз, я привезла ему бонсай. Только это был не настоящий бонсай, а просто воткнутая в землю веточка клена, росшего на нашем заднем дворе.
— Это вам, Тоби-сан, — сказала я, поклонившись. Я боялась, что он не вспомнит ту давнюю шутку. Я всегда помню все шутки и анекдоты, но многие сразу же их забывают, и в итоге я выставляю себя полной дурой — идиоткой, которая запоминает всякую ерунду.
— Мудр тот ученик, кто учится мудрости у учителя, — ответил Тоби с поклоном, не задумавшись ни на секунду. Потом он попытался изобразить что-то вроде движений в стиле журавля. Неуклюжий и долговязый, он был похож совсем не на журавля, а скорее — на какую-то странную нескладную птицу, еще не известную науке.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
