Всякие действия могут восприниматься по-настоящему только в свете того времени, когда они происходили. И из этого принципа оцениваться. Можно относиться к солдатскому долгу как угодно. Оценивать положительно или отрицательно человеческую жизнь на благо государства, страны, народа и семьи солдата, но внимание и признание ее должно всегда иметь место!
Эти заключительные слова заканчивают диафильм о дивизии мотопехоты «Великой Германии» и ее «сестер»: танкового корпуса «Великая Германия», танковой гренадерской дивизии «Бранденбург», караульного батальона «Великой Германии», гренадерской бригады «Фюрер», танковой гренадерской дивизии «Фюрер» и танковой гренадерской дивизии «Курмарк».
Большевистский писатель Илья Оренбург — к советским солдатам:
«Солдаты Красной Армии! Убивайте! Убивайте! Убивайте! Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого — нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай о днях убитых тобой немцев. — „Убей немца!“ — это просит старуха мать. — „Убей немца!“ — это молит тебя дитя! — „Убей немца!“ — это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!»[27]
Хотя эти строки и опровергались, все же они оставались основной установкой советских солдат и были направлены против немецкого населения!
Моя дорога!
Как длинна она была? Гром гремел над землей и морем, молнии прорезали небо, повсюду разгоралось красное пламя. Смерть собирала обильный урожай. Рушились здания. Люди кричали, требуя права и мира! Они преклоняли свои головы над землей. Сегодня этот жар еще тлеет, хотя и медленно. Натруженные руки ворочают камни и ремонтируют дом, который горел в огне. Они стремятся зажить по-новому. Но надо разрешить себе обратить свои мысли назад — далеко назад! Вспоминаешь ли ты о том, как последний раз был в этом доме? Когда мы все сидели за одним столом? Медленно капало красное вино в блестящие бокалы. Мы предвидели тогда, что будет много крови и горя. Мерцали белые свечи, бросая на стены искаженные тени. Спокойствие казалось зловещим! И затем мы уезжали — ты, ты и я. Те же песни, которые мы пели дома, звучали и в дальних странах. Вздымалась пыль, затмевая все вокруг, поднимались туманы. Мы носили всю ту одежду, что одевали и дома, и думали — право за нами! Мы много и азартно спорили, однако в душе часто спрашивали самих себя: «Зачем?» Насладились ли мы уже жизнью? Или понимали, что когда-нибудь пульс перестанет биться? Мы были еще детьми! Тот, у кого в душе зрели безмолвные жалобы, не решался произнести их вслух. Но воспоминания не оставляли нас, и беспокоящиеся сердца спорили с жизнью, как будто бы они не могли дождаться нашего взросления! После неутомимых маршей на Восток мы начали покидать захваченную чужую страну. Коса срезала цветущую жизнь и пела свою сытую песню до тех пор, пока ты еще оставался в поле. Было раннее утро. Свет тысячекратными лучами охватил землю и засверкал по всему пространству. По стране, на которую ты опускался со стоном. Смерть постепенно настигала нас здесь в своей светлой одежде, которая так обманчиво блестела. В тишине опустели дома и площади! Истощенные массы людей покидали улицы, свою родину, свой двор и свой город. И куда бы они ни пришли, больные и парализованные, на своей родине они были желанными гостями! В бескровных сердцах, ослепленных глазах, в изнурительных гримасах и жалких просьбах тлилась их жизнь! И они вымаливали конец всему этому ужасу — по праву! Годы проходили в уходящем времени. «Господи, прекрати наконец деяния наших рук!» Мы готовы! Мы устали, ослабли, погибли душой, в нас нет больше жизни. Мы лишены всего, разве что наши воспоминания оживляют потерянную родину нашу.
Я иду по полям, и старый лес вокруг поет мне песни, как когда-то, когда я был ребенком. Я вижу отражение сельских домиков в пруду, спокойном, как звезды и мир. Но тут отовсюду раздаются крики: «Назад!» Толпа истощенных парней шлет мне бессмысленные проклятья: «Вниз! Предатель! Мятежник!» И затем леса и луга вздрогнули от катящихся колес и вздрагивающих рельсов!
На родине! Посмотри, не уставай смотреть и не вытирай слез, текущих у тебя по щекам. И не покидай свою собственную постель, ложись и не думай о том, что было вчера! Возьмись снова за свой дневник, сохрани в памяти свою жизнь и сиди до утра! Из треснувшей дымовой трубы снова идет чад. Работа начинается!
Молитвы солдат нашего поколения
Бог, наш господин,
В этот час мы стоим, открыв свою жизнь перед твоим лицом.
Не нужно тебе ничего объяснять. Ты и так смотришь в наши сердца.
Ты лучше знаешь каждого из нас, чем мы являемся для себя и для друзей.
Твой приговор справедлив, и это милосердно.
Ты знаешь лучше, чем мы сами, каковы наши последние мысли, наши сокровенные желания и речи.
Ты знаешь также, что воспоминания о нашем прошлом всегда сопровождают нас. Прошлое, прошлое, в котором нами управляли границы наших наклонностей.
Прошлое, которому не было чуждо ничто человеческое.
Человеческое богатство всегда сопровождалось человеческой нищетой.
Действия наряду с бездействием, наряду с преступлениями; мужество наряду с трусостью, верность наряду с изменой, жизнь наряду со смертью; надежда наряду с отчаянием и самоотверженностью; наряду с эгоизмом, лечение наряду с ранением.
Радость наряду с болью, любовь наряду с ненавистью, правда наряду с ложью, великодушие наряду с предательством; право наряду с несправедливостью, доверие наряду с недоверием.
Переживания отнюдь не чужды нашему поколению. Годы, которые создали нас, сопровождают нас и на войне, и в плену.
Мы знаем из собственного опыта, что война — это смерть, разрушение, ранение, голод. Они существуют в мире, и те, кто знает о пострадавших из вторых рук, должны информировать нас об этом.
Никто не может быть более полезен для мира, чем тот, кто испытал войну на собственной шкуре.
Никто не может сильнее любить жизнь, чем тот, который многие годы был наедине со смертью.
Никто не может больше радоваться счастью, жить в своей семье, чем тот, кто долгое время был разделен со своими дорогими родными.
Никто не может ценить свободу, мир и справедливость больше тех, кто не был независимым, а войну и несправедливость ощутил в самых жестоких их формах.
Так как мы испытали много страха в своей жизни, то просим Тебя, Господи, от лица наших погибших товарищей подарить немцам и всем народам Земли свободу, мир и справедливость.
Просим Тебя, чтобы в своей собственной стране никто не жил в подчинении и покорности.
Даруй нашему отечеству и всем странам мира свою милость, чтобы все люди на востоке и западе, на севере и юге жили в достойном человеку мире без нужды, страха и террора.
Мы просим Тебя от имени всех наших падших товарищей, прежде всего, для молодых людей нашего и всех других народов.
