Арни сделал первый глоток и улыбнулся, сразу сделавшись лет на десять моложе.
— Черт возьми, а ведь хорошо! Это как…
Тут снаружи донесся звук глухих ударов. Три удара, потом еще два.
— Она, — сказал Арни, отставив чашку и поднимаясь. Вслед за ним Йен вышел на улицу, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Дом освещали всего три светильника и языки пламени в очаге, и по обычным меркам там было темно — чтобы читать, света не хватит, — но ночь вовсе оказалась черной как деготь. Такие непроницаемо-черные ночи в лесу пугали Йена до озноба, в котором неповинен холодный западный ветер.
Выйдя в подобную тьму, сразу понимаешь, почему люди всегда боялись ночи, почему мыслили ее как черного зверя, которого надо прогонять огнем…
Арни, отойдя от крылечка с легковоспламеняющейся крышей, зажег факел. Пылающий факел потрескивал и мигал, и на его свет вышла из темноты Фрейя, придерживая одной рукой перекинутую через плечи обмякшую тушку небольшого оленя.
— Здравствуй, Йен, — произнесла она. В ее голосе по-прежнему слышался странный акцент, слегка напоминающий скандинавский. — А я-то гадала, кто принес кофе.
Она отмахнулась от Йена, жестом предложившего помощь, и повесила оленя за связанные задние ноги на крюк в углу крыльца. Перед тем как тронуться в обратный путь, охотница освежевала тушу и выпустила кровь, но, судя по всему, не до конца: на ее левом плече и боку поблескивала глянцевито-черная жидкость.
От одного вида Фрейи по-прежнему перехватывало дыхание, однако теперь у уголков ее глаз и рта виднелись морщинки, подбородок потерял упругость, а талия, еще стройная, несколько увеличилась. Больше Фрейя не походила на девушку лет двадцати, однако Йен нашел это, пожалуй, еще более эротичным. Так почему-то казалось честнее, хотя он был уверен, что Фрейя приняла обличье зрелой женщины лишь затем, чтобы Арни лучше себя чувствовал.
— Сейчас, только помоюсь, прежде чем идти в дом, — сказала Фрейя, расстегивая свой тяжелый ремень. Бросила его на крыльцо, затем засунула руку в брюхо оленю и достала оттуда нож, которым она, по всей видимости, и освежевала тушу. Наверное, не хотела класть его обратно в ножны, не отмыв.
На мгновение ее пальцы коснулись края подола, словно она собиралась, задрав подол, стянуть платье через голову.
А затем исчезла в темноте, улыбнувшись напоследок через плечо: она явно их дразнила.
Арни уже осматривал оленя при свете факела.
— Славная оленуха. Не повредит прихватить с собой в дорогу несколько бифштексов. Быстренько разделаем тушу завтра с утра и тронемся. — Он посмотрел на Йена. — Как тебе такой план?
— Да непохоже, что я тут за старшего. — Йен постучал кольцом Харбарда по рукояти «Покорителя великанов». — Я обыкновенный парень с кольцом и мечом; это ты у нас владелец Мьёлльнира.
— Ерунда. Я могу истолочь в лепешку все, что угодно, вот и все. Если не ты тут за старшего, то и не знаю кто. Проклятие, я когда-то был одним из наемных убийц Гарри Трумэна[14]. — Его усмешка в свете факела походила на волчью. — Смирись. Можешь спрашивать у меня совета, но вообще я просто тебя сопровождаю.
— Буду помнить.
— Уж постарайся. Я слишком стар, чтобы строить из себя командира, Йен. — Улыбка исчезла, и сейчас годы тяжело легли на его сгорбленные плечи. — Ты мне все говоришь, как я здорово выгляжу… не торопись с выводами. Фрейя была добра ко мне, — продолжал он, — и мне было хорошо с ней. Но она все же не Эфи. Я бы отдал все, все, что угодно, за один лишь час… — Арни покачал головой. — Кое с чем никогда не свыкаешься… Подожди чуток, ладно?
— Конечно.
Когда Арни заговорил снова, его голос звучал спокойно и непринужденно, в нем уже не слышалось слез, как секундой раньше.
— Подержишь? — спросил старик, передавая факел Йену. — Мне надо сходить в дом принести Фрейе одежду. — Он цокнул языком, проходя в дверь, покачал головой и усмехнулся. — Все они кокетки, сколько бы им ни было.
Волосы Фрейи, после купания потемневшие и висевшие сосульками, рассыпались по плечами. Наклонившись, она поправила в очаге полено и подняла ворох искр, улетевших в дымоход. Возле очага стояла прислоненная к стене старинная чугунная кочерга, но Фрейя ее не взяла. Простой огонь ее не обожжет, и потребуется нечто похолоднее ледяных вод Гильфи, чтобы доставить ей неприятные ощущения.
Должно быть, Фрейя любила тепло: она сидела на толстом сером коврике, лежавшем перед огнем, подогнув под себя ноги.
— Где твой вестри? — спросила она. — Я бы хотела с ним побеседовать немного, если не возражаешь.
— Ничего против не имею. — Йен решил не спорить из-за слова «твой». — Он в конюшне, устраивает лошадей на ночь.
Сильвертоп не стал возражать против общества кобылы и мерина-пони — и хорошо. Отцом Сильвертопу приходился Слейпнир, потому Сильвертоп был на четверть асом — и в семи ступах не утолчешь.
Фрейя взглянула на Йена.
— Я поняла, чего ты хочешь и почему. — Она покачала головой. — Мне очень жаль, однако я отвечу «нет».
Глава 24
Прощание
Ториан Торсен переводил взгляд с одного лица на другое.
— Теперь вы все дадите мне слово, что никто из вас за мной не пойдет.
Он, не мигая, встретил взгляд юного Ториана. Вот кто тут главный.
— Я даю тебе слово, отец, — сказал молодой человек. — Я… если бы я знал другой способ…
— Ты бы спорил со мной до хрипоты — здесь и сейчас, и не стал бы давать мне слово, чтобы его нарушить. — Ториан крепко сжал губы. — Однажды я преступил клятву. Никому не пожелаю такого.
Ну, вообще-то это неправда, однако в нее поверят. Мысль о том, что он нарушил клятву верности Дому Стали, глодала Ториана много лет, пока он не проснулся в одно солнечное утро рядом с Карин и не осознал в полной мере, что кое-что для него не просто важнее чести, а гораздо важнее.
Если это ставило его ниже отца и предков… что ж, так тому и быть.
Береги честь смолоду — все равно тебе придется решать, где кончается честь и где начинается то, что важнее чести. Орфиндель не заслужил того, что с ним сделали, однако Ториан дель Ториан освободил его, как сам считал, в минуту слабости, нарушив клятву и погубив свою честь. Так что кража золота Его Пылкости — это уже просто пустяк. Как и все последующее.
Юный Ториан кивнул:
— Да. Я бы стал спорить с тобой или же не дал бы клятвы. Я останусь тут.
Джефф Бьерке крутил ус.
— Не нравится мне это, но не вижу, что можно еще сделать. Даю тебе слово, Ториан.
Джефф коротко пожал ему руку, затем снова сел на диван.
