Со мной был Кенжи, однако в этот миг все остальные стражники высыпали из своих укрытий. Шизука взяла на себя сразу двоих, Кенжи оставил своего двойника под мечом противника и ударил стражника ножом в спину. Мое внимание было полностью поглощено Абэ, который оттеснял меня в торец здания. Проснулись женщины и с криками выбежали из комнат; отвлекая Абэ, они проносились мимо, даруя мне лишний момент перевести дух. Я знал, что со стражниками мы справимся, как только я разделаюсь с Абэ. С другой стороны, сознавал, что он намного опытней и искусней меня в бою.
Он загнал меня в угол, и отступать дальше было некуда. Я сделался невидимым, но Абэ знал, где я. Зримый я или нет, меч рассечет меня пополам.
Когда все уже, казалось, было потеряно, Абэ замер и открыл рот. Он смотрел сквозь меня с ужасом в глазах.
Мне было все равно, что он увидел за мной, и я, воспользовавшись моментом, опустил Ято на его голову. Меч тотчас упал на пол: рука не выдержала. Абэ шатнулся вперед, серая масса мозга хлынула из разлома в черепе. Я отступил с его дороги и, развернувшись, увидел в дверях Каэдэ, освещаемую светом лампы. В одной руке она держала меч Йоды, в другой — его голову.
Бок о бок мы бились на соловьином полу. При каждом взмахе я вздрагивал от боли. Не будь слева от меня Каэдэ, я бы погиб.
Перед глазами все мутнело и расплывалось. Я подумал, что туман с реки пропитал здание, но тут услышал треск огня и почувствовал дым. Факел, выроненный стражником, поджег деревянные ширмы.
Повсюду раздавались крики страха и ужаса. Женщины и слуги пытались спастись в замке, а стражники стремительно двигались в обратном направлении, силясь попасть в резиденцию через узкие ворота. В переполохе и дыму мы вчетвером пробивали путь в сад.
Резиденция пылала ярким пламенем. Никто не знал, где Йода, и жив ли он вообще. Никто не знал, кто осмелился атаковать неприступный замок. Люди это или демоны? Шигеру таинственным образом пропал.
Дождь стих, туман к рассвету сгустился. Шизука провела нас через сад к воротам и по ступеням ко рву. Стражники потоком валили к резиденции. Рассеянные и растерянные, они едва оказывали сопротивление. Мы с легкостью сняли засов с ворот и сели в лодку, отвязав веревку.
Ров и река соединялись болотом, через которое мы уже не единожды перебирались. За нами остался замок, сжираемый огнем. Пепел несся по ветру, застревая в волосах. Река бурлила, волны раскачивали прогулочную лодку, нас уносило течением. Я опасался, что мы перевернемся, и тут перед нами неожиданно возникли сваи моста. Мне показалось, что мы врежемся в них, но лодка проскочила, и река понесла нас дальше, через весь город.
Мы не произносили ни слова, лишь тяжело дышали, вспоминая тех, кого отправили в мир иной, в глубине души безмерно радуясь, что сами все же среди живых. По крайней мере, так себя чувствовал я.
Я подошел к корме и взял весло, но течение было слишком сильным, чтобы управлять лодкой. Пришлось отдать себя во власть реки. Наступал рассвет, туман побелел, однако видимость ничуть не улучшилась. Кроме сияния пламени со стороны замка, все исчезло.
Я слышал странный шум, почти заглушаемый песней реки. Он походил на громкое жужжание, словно на город опускался колоссальный рой насекомых.
— Ты слышишь? — спросил я Шизуку.
— Что это? — нахмурилась она.
— Не знаю.
Выглянуло солнце, развеявшее дымку. Гул и стук с берега усиливались, превратившись, наконец, в звуки, которые я смог распознать: топот тысяч ног и копыт, звяканье упряжи, лязг стали. Сквозь разрывы в тумане засияли яркие цвета: гербы и знамена западных кланов.
— Араи! — закричала Шизука.
О падении Инуямы написано достаточно книг, я более не принимал участия в битвах, поэтому не вижу смысла описывать их здесь.
Я не надеялся, что переживу ту ночь. Не знал, что делать далее. Я, насколько помнил, пообещал свою жизнь Племени, но у меня еще оставался долг перед Шигеру.
Каэдэ ничего не знала о моем уговоре с Кикутой. Будь я Отори, наследником Шигеру, моим долгом было бы жениться на ней, я и не желал для себя ничего другого. Если мне суждено стать Кикутой, то госпожа Ширакава будет недосягаемой, как луна. Случившееся между нами казалось сном. Когда я думал об этом, мне становилось стыдно за себя, потому я трусливо выбросил из головы подобные мысли.
Сначала мы направились в дом Муто, где меня ранее скрывали, там переоделись и наспех поели. Шизука тотчас пошла переговорить с Араи, поручив женщинам Племени позаботиться о Каэдэ.
Я не хотел обсуждать что-либо с Кенжи, да и с кем бы то ни было. Я собирался добраться до Тераямы и положить голову Йоды на могилу Шигеру. Сделать это следовало немедля, пока я еще не в полной власти Кикуты. Я уже нарушил договор своим возвращением в замок. Хоть я и не сам убил Йоду, все спишут это на меня и скажут, что я пошел против решения Племени. Я не смогу опровергнуть это, не причинив Каэдэ непоправимых неприятностей. Я не собирался противостоять Кикуте, мне нужно было совсем чуть-чуть времени на свободе.
В суматохе дня не стоило труда ускользнуть из дома. Я направился к жилищу, которое предоставили нам с Шигеру. Владельцы бежали, завидев армию Араи, забрали большую часть пожиток, но часть вещей осталась в комнатах, включая наброски, которые я привез из Тераямы, и письменные принадлежности — с их помощью Шигеру писал последнее письмо ко мне. Я с грустью смотрел на них. Во мне разрастался ураган печали, требуя к себе все большего внимания. Казалось, я чувствую в комнате присутствие Шигеру, вижу его в дверном проеме. Он ждет, наступает ночь, а я не возвращаюсь.
Я мало что взял: сменное белье, немного денег и коня Раку из конюшни. Черный Куи Шигеру исчез, как и большая часть коней Отори, однако Раку стоял на месте, норовистый и встревоженный дымом, распространившимся по всему городу. Он обрадовался мне. Я надел на Раку седло, привязал к луке корзину с головой Йоды и покинул город, присоединившись к толпам людей, бегущих от приближающейся армии.
Я действовал быстро, почти не спал ночью. Небо прояснилось, воздух посвежел, наполняясь осенью. Каждый день на фоне бриллиантово-голубого неба поднимался четкий контур гор. На некоторых деревьях желтели отдельные листья, начинали цвести кустовой клевер и аррорут. Наверное, это красиво, но я не видел красоты мира. Нужно было поразмыслить о том, что мне предстоит сделать, но я не мог вынести мысли об уже содеянном. Я достиг той стадии горя, когда невозможно жить дальше. Хотелось вернуться в прошлое, в дом в Хаги, когда Шигеру был жив, когда мы еще не отправились в Инуяму.
После обеда четвертого дня пути, оставив позади Кушимото, я заметил, что странники толпой валят мне навстречу. Я крикнул крестьянину, ведущему вьючных лошадей:
— Что там впереди?
— Монахи! Воины! — ответил он мне. — Они захватили Ямагату. Люди Тогана спасаются бегством. Они говорят, что господин Йода мертв!
Я улыбнулся, представив, как бы отреагировал крестьянин, если бы увидел, что я везу с собой. Но я был в походной одежде, не имеющей никакого герба. Никто не знал, кто я, а я не догадывался, что мое имя стало известным каждому.
