— Рад слышать твой голос, раскрашенное бревно. Сейчас мы добавим красного цвета к твоей татуировке.
Через минуту все было готово. На корабле воцарилось полное молчание, нарушаемое лишь свистом ветра в снастях и резкими криками чаек. Два гребца, доставивших Рока и лемута на борт «Морской Девы», вцепились в поручни, удерживая лодку на месте. Их глаза бегали по палубе, не то оценивая силы противников, не то подсчитывая будущую добычу.
Справа от Иеро раздался возглас Гимпа «пошли!», и они двинулись вперед. Противники начали медленно сходиться двое на двое. По расчетливой неторопливости их движений было ясно, что сейчас встретятся опытные воины — мастера, знающие свое дело.
Иеро шел на глита, не отрывая взгляда от его безобразного лица; справа сходились два капитана — длинный и короткий. Они встретились по разные стороны маленькой кабины, почти на самой середине корабля. Иеро услышал справа от себя лязг металла и тяжелое сопенье, но это не отвлекло его. Как всякий опытный боец, он наблюдал за глазами своего врага, чтобы уловить миг, когда тот перейдет в нападение.
Это были страшные глаза! Огромные пустые ямы, не имеющие дна! С каждым мгновением они становились больше. Еще больше! Глит был уже в нескольких футах, топор лежал на его плече, щит прикрывал грудь. Но Иеро видел лишь глаза — круглые, источавшие ненависть — казалось, они заслонили весь мир. Вдруг он услышал пронзительный женский крик. Лучар! Наваждение исчезло, глаза лемута сократились, и священник сразу очнулся. Еще мгновение — и было бы поздно. Иеро спасла скорость реакции — природный дар, усиленный годами тренировок. Его первый учитель воинского мастерства, старый сержант из Стражей Границы, всегда говорил: «Переходи в ближний бой, парень, — особенно, если противник сильнее тебя физически или фехтует лучше. Когда он будет в двух дюймах от тебя, то не станет делать пируэтов с мечом. Тут все решает скорость — и везение».
Топор со свистом рассек воздух. Он успел уклониться и, не пытаясь ударить в ответ, просто толкнул глита своим щитом. Ему пришлось опустить голову, чтобы не встречаться взглядом с монстром; он знал, что не должен видеть его глаз.
Гипноз! Никакой ментальный барьер не мог защитить от него! Эта тварь была поразительно умной и умелой. Если бы Лучар не крикнула, думал священник, он лежал бы сейчас с разрубленной головой.
Теперь он боролся с чешуйчатым монстром, сдерживая своим щитом нависший над ним топор. Его противник тоже использовал щит, чтобы блокировать удары меча. От глита исходил неприятный мускусный запах, его блестящая кожа была холодной как лед. Со свистом выдыхая зловонный воздух, он вертел головой, стараясь поймать взгляд Иеро. И он был силен, Боже, как он был силен!
Священник напряг мышцы и, толкнув глита щитом, быстро отскочил назад. Снова перед его лицом, рассекая сырой воздух, просвистел топор. Иеро окинул взглядом противника, стараясь не встречаться с ним глазами и внимательно наблюдая за движениями его рук. Затем священник передвинул щит так, чтобы полностью прикрыть тело и опустил вниз руку, в которой держал меч. Смутно он слышал лязг оружия по другую сторону кабины и рев Клоца, бушевавшего в своей загородке и рвавшегося на помощь хозяину.
Монстр пошел в атаку, высоко подняв топор. Теперь он был открыт для удара снизу. Многолетняя привычка ловить удобный момент по выражению глаз противника сейчас только мешала Иеро. Ему приходилось постоянно бороться с этим доведенным почти до автоматизма приемом.
Глит наступал. Его топор ринулся вниз, и Иеро тотчас отскочил назад, готовясь к резкому выпаду, когда оружие врага ударит о палубу. Могучая рука монстра выпрямилась, и сверкающее лезвие топора пронеслось около колен Иеро. Почти инстинктивно он подпрыгнул в воздух, но лемут успел сильно толкнуть его щитом, отбросив к бизань-мачте. С отвратительным хриплым воем монстр ринулся вперед, снова поднимая топор. Он уже торжествовал победу, надвигаясь на скорчившегося у мачты человека.
Этого момента ждал Иеро. Распрямившись подобно стальной пружине, он швырнул свой щит, как метательный снаряд, над самой палубой. Окованный медью край тяжелого щита ударил по мускулистым ногам монстра. Он рухнул ничком на палубу, выбросив вперед руки; его безносое лицо с глухим стуком ударилось о дерево настила. Когда глит попытался подняться, тяжелый короткий меч вошел в его чешуйчатый череп. Хлынул поток крови, и мерзкий слуга Нечистого перестал существовать.
Священник подхватил свой щит и, огибая загородку Клоца, бросился к другому борту суда, где еще раздавался лязг оружия. Всеобщее молчание и напряженные взгляды людей подсказали ему, что дело там обстоит сомнительно.
Так оно и было. На глазах Иеро капитан Гимп отразил удар пиратского меча, но едва не был насажен на длинный кинжал, зажатый в левой руке Рока.
— Я здесь! — крикнул Иеро. — Придержи его на секунду, сейчас я о нем позабочусь!
Это не было нарушением правил. В подобных поединках выживший в одной из схваток мог помочь товарищу, что обычно и решало исход дела.
Голос Иеро, казалось, вдохнул новые силы в маленького капитана. Хотя его волосатый торс был покрыт кровью, сочившейся из дюжины мелких порезов, он сохранил достаточный запас энергии. Моряк отступил назад, уставился на своего противника бешеным взглядом и кинулся к нему, сжимая меч в высоко поднятой правой руке. Почти не защищаясь, Рок двинулся ему навстречу; его глаза были полны ненависти и отчаяния.
Они столкнулись у стенки кабины, и Гимп показал, на что способен его огромный меч. Сверкающий клинок описал полукруг, рассек левое предплечье пирата и пропахал глубокую борозду на его груди. Удар был так силен, что бросил Гимпа вперед, на палубу. Выронив свое оружие и упираясь руками в доски палубного настила, капитан застыл в странной позе, напоминая изготовившегося к прыжку гигантского бульдога.
Левая рука Рока, вооруженная кинжалом, со стуком упала на палубу. Хлынувшие из страшных ран потоки крови залили его камзол, тяжелая ткань которого внезапно потемнела и приобрела багровый оттенок. Опустив меч, он сделал шаг вперед по направлению к Гимпу, все еще стоявшему на четвереньках. Затем его колени подогнулись, остекленевшие глаза закатились, что-то заклокотало в горле, и пират рухнул вниз. Это был конец.
Команда «Морской Девы» издала дружный ликующий вопль и ринулась к победителям. Едва Иеро успел наклониться и поднять капитана на ноги, как дюжина сильных рук подхватила его и с триумфом понесла к кормовой надстройке судна; там стояла Лучар, ее глаза горели восторгом. Священник, залитый кровью Гимпа и лемута, обнял девушку и внезапно расхохотался. Он перехватил раздраженную мысль, поступившую из палубной кабины:
— «Что это за шум? Неужели я не могу спокойно поспать?»
Разленившийся медведь спал все утро и пропустил сражение. Теперь он изъявил желание выяснить, что произошло в мире за это время.
Все еще держа Лучар в объятиях, Иеро посмотрел на море. Две огромные птицы, лоуны, вдруг погрузились в воду и исчезли; их гигантские тела так стремительно и легко заскользили вперед, словно размерами они не превосходили утят. Он увидел, что брат Альдо выглядит очень утомленным. Очевидно, старый эливенер потратил много сил, удерживая огромных птиц покорными своей воле в течение двух часов.
