Но Алексей тихо рявкнул:
— Иди ты знаешь куда? Ты на Толика посмотри — у него уже температура поднялась! Так что ждать больше не будем.
— Блин, а машину ты куда повел? Договаривались же, что на парковку заезжать не будешь!
Но Ванин вместо ответа лишь зло глянул на меня и включил передачу.
Вот мудило поповское! Идиота кусок! И что мне теперь — драться с ним? Я раздраженно сплюнул и, радуясь, что находящаяся в салоне, возле Ловягина, Настя не слышала нашей свары, сказал:
— Ладно, делай как знаешь. Но сейчас — тормози. Мы с Настеной пойдем своим ходом.
Дьякон прижал тормоз, бросив напоследок:
— Параноик!
И дождавшись, когда я выведу девушку, взревев мотором, поехал к больнице. Настя растерянно посмотрела вслед «уазику» и сказала:
— Вроде уговор был, что машина внутрь заезжать не будет?
Я, с трудом удержав готовое сорваться с языка ругательство, ответил:
— Планы поменялись. У Ловягина температура поднялась, незачем его лишний раз по этому ветругану водить.
— А мы что делать будем?
— У нас все без изменений. Идем к больнице и наблюдаем.
Настя согласно кивнула, опять взяла меня под руку и мы потопали по улице. Пока шли, я успокоился и внутренне уже где-то согласился с Алексеем. Оно ведь действительно, для обычного человека все мои телодвижения и опасения выглядят как приступ острой трусости. Но меня так учили — все просчитать, взвесить и где можно подстраховаться. И лишь только потом — действовать. Но может быть, в этом конкретном случае я дую на воду? Наверное, потому, что толком не знаю, как работают здешние спецслужбы, вот и перестарался… А, ладно, все равно ничего уже не исправить — вон эти двое уже в здание зашли, так что мы будем стоять снаружи и курить бамбук.[56]
Чем, в общем-то, и занялись. Я взял в ларьке неподалеку от входа какие-то подозрительные гамбургеры, единственным достоинством которых было то, что они горячие, и мы, стоя на пустой автобусной остановке, принялись наблюдать.
А потом состоялся наш диалог, в ходе которого я подытожил:
— Так что во время проведения осмотра местности ты должна сама понимать, какие детали важны и нужны, а какие можно отсеять. Вот, например, как этот «шевроле». Просто на будущее знай: оперативные работники никогда не будут пользоваться настолько приметной машиной. Я уж молчу, что такая тачка им просто по рангу не положена. Значит, на нее можно внимания не обращать. А общий вывод таков — ни внутри, ни снаружи больницы ничего подозрительного мы не обнаружили. На парковочной площадке никаких крепких, плечистых ребят нет. В больничке тоже все спокойно. Получается, что доктор собрался честно отрабатывать свои…
И тут я заткнулся, так как на парковку лихо зарулил светло-серый обшарпанный микроавтобус «Форд». А когда он остановился, оттуда бодренько выскочили трое мужиков и быстрым шагом двинули к больничному корпусу.
Настя, проследив мой взгляд, заинтересованно спросила:
— А про этих ты что скажешь? Что говорить, я пока не знал, но зато отчетливо ощутил, как по спине прошла ледяная волна, как тогда, в Израиле. А когда один из этих мужиков на секунду остановился возле нашего «уазика» и, кивнув на него своим спутникам, пошел дальше, я убито выдохнул:
— Пипец, похоже — приехали…
Наверное, вид у меня был очень красноречивый, так как девушка, напряженно сузив глаза, спросила:
— Ты считаешь, что они могут быть из полиции?
— Я считаю исключительно до пяти. А эти орлы могут быть кем угодно. Но наш рясоносный друг с утра сюда приезжал на своем зеленом рыдване. Прямо на стоянку вперся, чувырла братская. И доктор, если он вздумал стукануть, вполне мог видеть, что Лешка садится в «УАЗ». А ЭТИ «уазик» для себя ОТМЕТИЛИ. Может быть, конечно, они фанаты советских машин, но такое внимание мне категорически не нравится.
Глянув на часы и увидев время, коротко матюгнулся. Блин, без десяти три! Если бы меня все слушались, то все было бы нормально. И даже если приехавшие оказались ментами, то они бы остались с носом. А сейчас… а что сейчас? Сейчас остается только смотреть и ждать. Но если все обойдется, Ванину морду начищу — это к бабке не ходи. Привью через мордобой понятие дисциплины.
И еще одно — менты не должны мешать операции. Ловягин, как ни крути — пострадавший и медпомощь ему по-любому оказывать надо. А вот Ванина они постараются «закошмарить». Хотя бы для того, чтобы стрясти с него денег, так как доказать то, что это он стрелял в Толика, полиция не сможет. Да и не надо им этого. Но крутить будут и без взятки не отпустят. Кстати, это я еще рассматриваю самый лучший вариант. В смысле, если полицейские ориентировку еще не получили. Или получили, но не заострили на ней внимания. Тогда я даже не вмешиваюсь и просто даю Марии денег, для выручки мужа. Но вот если через десять минут выведут обоих наших парней… Значит — дело швах. Значит, их обоих взяли как «террористов». И тогда ребят надо будет срочно выручать. Причем выручать жестко. Вот зараза! Знать бы, какой вариант сыграет! Тут ведь дело в чем — если берут только Алексея, то дергаться не надо. А вот если еще и Толика, то мне необходимо предварительно нейтрализовать водилу микроавтобуса и только потом разбираться с теми тремя ухарями. И как поступить?
Почесав нос, я сплюнул и принял решение. Ведь кто у нас пессимист? Это просто хорошо информированный оптимист. А информацией я владел и точно знал, что по «горячим следам» раскрывается подавляющее большинство преступлений. И значит, в нашем случае все полицейские первые дни: будут носом землю рыть, досконально отрабатывая каждый сигнал о поступлении раненого. И плевать, что до Коломны, где все произошло, больше полутысячи километров. В нынешнее время это не расстояние. Так что надо исходить из худшего и не надеяться на чисто финансовое разрешение ситуации. А пока надо подстраховаться.
Повернувшись к Насте, я достал «вальтер», загнал патрон в патронник и, взяв девушку за руку, проникновенно попросил:
— Слушай меня внимательно. Я сейчас прогуляюсь туда. Ты за мной не ходи. И если вдруг что-то начнется, не лезь. Ни в коем случае не лезь. Очень тебя прошу. Мне на сегодня и одного своенравного придурка выше крыши хватило. Да, и еще — дай свою гранату.
Анастасия, глядя мне в глаза, кивнула и, передавая оливковый кругляш американской «бомбочки», ответила:
— Я все поняла. Если начнется заваруха — не вмешиваюсь. А что делаю?
Блин, я уже люблю эту девчонку! Ни споров, ни соплей, ни выяснений! Она лишь только уточняет для себя задачу. Удовлетворенно хмыкнув, ответил:
— В этом случае отслеживаешь ситуацию, а потом ловишь тачку и пулей к Ваниным. Берешь в охапку Марию, ну и дальше — по обстоятельствам. Но в любом случае вам в доме оставаться нельзя. И еще… хотя — отставить. На этом все.
