– Встану на твоем пути? – Отец прямо встретил его взгляд. – Нет, Фредерик, я не буду становиться на твоем пути. Напротив, я охотно поддержу тебя.
Глава 17
Когда следующим утром Порция проснулась, капризная весенняя погода уже изменилась к худшему. Закутанная с головой в одеяло Порция даже сквозь тяжелую ткань могла слышать, как в окна барабанит дождь.
На мгновение она подумала, что недурно было бы остаться в уютном тепле постели, как в коконе, вместо того чтобы сражаться с неприветливыми дождем и ветром. С глубоким вздохом Порция призналась себе, что устала. Ночь была долгой и беспокойной, потому что она думала о Фредерике, ее раздражали его внезапный отъезд и отсутствие.
Что, если друг убедил его остаться в Винчестере? Или, того хуже, убедил вернуться в Лондон? Несмотря на то, что Фредерик оставил в гостинице свои вещи, было проще простого прислать за ними слугу.
Возможно, ей не суждено его больше увидеть. А это было бы…
Со стоном Порция заставила себя подняться с постели и надеть тяжелое шерстяное платье. Поверх него она надела такой же тяжелый шерстяной плащ, после чего направилась по коридорам начинающей пробуждаться гостиницы.
Какой бы неприветливой ни была погода, работа все же была предпочтительнее, чем бездействие в темной комнате в компании с мрачными мыслями.
Занятая тем, чтобы незаметно проскользнуть через боковую дверь, Порция едва заметила стройную мужскую фигуру в дальней гостиной. Фредерик беспокойно расхаживал по темной комнате. Испытав острую радость и облегчение, она вошла в открытую дверь гостиной и широко раскрытыми глазами воззрилась на него.
– Фредерик? – выдохнула Порция. – Я думала, вы остались в Винчестере.
Какое-то мгновение ей казалось, что он не обратил на нее внимания, потому что продолжал беспокойно расхаживать по комнате, потом остановился у окна и наконец повернулся лицом к ней. При виде его пепельно-бледного лица и черных теней под глазами, похожих на следы побоев, у Порции перехватило дух.
– Я вернулся еще накануне вечером, – сказал Фредерик, и голос его показался ей вязким и скрипучим.
Инстинктивно она сделала шаг вперед, не понимая, болен он или страдает от излишеств прошлой ночи. Господу Богу было известно, что ее отец частенько возвращался домой в таком болезненном состоянии.
– Должно быть, вы вернулись очень поздно, – сказала она, поддаваясь инстинктивному порыву говорить мягко и тихо. После такой ночи ее отец не переносил громкого шума.
Фредерик поднял руку и провел ею по взлохмаченным волосам.
– Вероятно, да.
– Вы выглядите усталым.
– Вне всякого сомнения, это так, я чувствую, что мне надо выспаться.
Она нахмурилась, поддаваясь растущему беспокойству. Он выглядел не просто утомленным или усталым. Он выглядел… холодным, будто из него выкачали все чувства.
– Почему бы вам не вернуться в свои комнаты, а мне не прислать вам поднос с едой?
Глаза его медленно сузились, а взгляд опустился на ее шерстяной плащ.
– Куда вы собрались?
Несмотря на отчаянную радость при виде него, Порция тотчас же поспешила укрыться за деланным спокойствием. Это уже стало ее нелегко обретенной привычкой, и она это делала бездумно.
– Хочу насладиться ранней утренней прогулкой, – пробормотала она.
Его дымчато-серые глаза обратились к окну, сотрясавшемуся от яростного ветра.
– Едва ли погода подходит для прогулки.
– Небольшой дождь мне не страшен.
Неудивительно, что его брови недоуменно взлетели:
– Это сильнее, чем небольшой дождь. Скорее, похоже на адскую бурю. Вы промокнете до нитки.
– Мой плащ способен защитить меня от любого, даже самого сильного дождя.
– Ради всего святого, Порция, неужели стоит рисковать получить воспаление легких?
Ее заученная улыбка оставалась на губах. Черт бы его побрал! Какое право он имеет задавать эти нежелательные вопросы? Разве она пристает к нему по поводу подробностей ночи, очевидно, богатой событиями?
– Я никогда не болею. – Она плотнее запахнула плащ. – Если вы меня извините, я пойду. Мне надо вернуться к завтраку.
Она уже готова была повернуться и уйти, когда Фредерик рванулся к ней и прочитать выражение его лица было невозможно.
– Куда вы идете, Порция?
– Я же вам сказала…
– Ложь! – резко перебил он. – Вы солгали мне, как лгали все подряд всю мою жизнь.
Она с трудом втянула воздух, захваченная врасплох его необъяснимым гневом.
– Фредерик, что случилось?
Фредерик ответил язвительным смехом, от которого по коже побежали неприятные мурашки.
– О нет, крошка, можете хранить свои драгоценные тайны, как редкие сокровища, я буду делать то же самое. Отправляйтесь гулять, миссис Уокер.
Намеренно резким движением он повернулся к ней спиной и воззрился на залитое дождем оконное стекло. Порция же смотрела на его спину, яростно уговаривая себя уйти.
Фредерик вел себя, как обиженный ребенок, решивший дуться, если ему не удастся добиться своего. И единственно правильной реакцией взрослого, зрелого человека было бы не обращать внимания на его капризы.
Но ноги отказывались ей подчиняться, а руки вцепились в складки тяжелого шерстяного плаща. Разумеется, можно было считать поведение Фредерика присущим именно неразумному существу мужского пола. Оно было вполне обычным для многих мужчин, потому что большинство из них вело себя неразумно.
Но скорее, такое поведение было присуще любовнику, предъявлявшему все большие требования, несмотря на очевидные попытки держать его на расстоянии.
– Я не обязана делиться с вами всеми своими тайнами, – сказала она, неуместно разгневанная.
– Разумеется, нет, – процедил он сквозь зубы. – Вы слишком ясно дали понять, что готовы разделить со мной страсть, тело и даже до известной степени уделить мне часть вашего сердца, но никак не открыть душу.
– Да какое вам дело до моей души?
– Мне дело до всего, что касается вас. – Он обернулся и посмотрел на нее с безрадостной улыбкой. Глаза его казались темными и затравленными. – Это ведь так глупо с моей стороны. Да, крошка?
Она сжала зубы, ощутив острый приступ раскаяния, пронзившего ее до самого сердца.
И тотчас же с раздражением попыталась убедить себя, что ни в чем не виновата перед ним.
Почему он ожидал, что она станет раскрывать ему душу?
Он мог утверждать что угодно, в том числе, что его волнует все, что касается ее, но, в конце концов, он должен будет покинуть «Герб королевы».
