А потом из–за границы вернулся Саймон Александер и положил свой масленый глаз на «Стандард Ойл», прекрасно понимая, кто на этой нефтяной помойке заказывает музыку…
Но Лернер был уже не тем Лернером, исповедовавшим с младых ногтей девиз «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Это был потрепанный старый волк, которого заедали более молодые и зубастые конкуренты. Он вынужден был согласиться на продажу долгов, ища в жизни не столько удовольствии, сколько отдохновения, не столько деятельности, сколько созерцания, — во всяком случае так казалось со стороны. Но то была одна лишь видимость.
Закончив историю, Фирозов сказал:
— Впрочем, к Якушеву Лернер тоже не испытывает особой нежности. Их кривые дорожки пересекались не раз, да не под тем углом. Именно Август подарил Есенской компромат на Якушеву, который не дает девушке в полную силу развернуться в конторе… Что–то там насчет незаконных сделок с драгметаллами.
Поднявшись с мостков, Фирозов поежился от незаметно подкатившей вечерней свежести и буднично добавил:
— А Эльза, его жена…
— Так, значит, — встрепенулась я, — Эльза Генриховна — жена Лернера?
Фирозов улыбнулся краешком рта.
— Бывшая, конечно… Знаете, Лида, партнеры, хорошие в постели, не всегда хорошие партнеры в бизнесе. А потом, еще существует женское самолюбие. Да вы же сами это знаете…
Да, и знаю очень хорошо.
— Пусть твой отец еще раз предложит Лернеру выплатить долг бумагами допэмиссии Ситуация изменилась, — сказала я Галактионову, который ждал меня у офиса, напряженно поглощая бутерброды, как будто тем самым можно было заглушить сосущее чувство неуверенности.
— Легко сказать, — уныло проговорил мой туповатый, но исполнительный напарник. — Вчера отец заявил мне, чтоб я не вмешивался не в свое дело. И что подобные решения не в моей компетенции. Что я ничего не смыслю в бизнесе. Старики вечно загораживают дорогу молодым!
— Ты прав, — поддакнула я.
— Из–за него я с моим–то умом вынужден тусоваться на скамейке запасных! Отец сам загоняет меня в угол, из которого мне придется пробиваться с боем.
— Конечно, ты пробьешься! — воскликнула я. И вывела разговор из неинформативного лирического русла: — Что еще сказал твой отец?
— Сказал, что один из крупнейших акционеров, Михайлов, на стороне совета директоров. Вместе у них двадцать три процента… Плюс государственный пакет…
— Посмотрим, — холодно проговорила я. — Не Фукисом единым, как говорится… Существует еще Якушев со своей сообразительной дочуркой… Вряд ли они откажутся от планов поглощения компании.
«И потом, существует он», — чуть не добавила я. Впрочем, о чем это я… Ведь скоро он перестанет существовать… Уже очень скоро!
ОН
Моя невеста сделала все, о чем я просил, даже не поинтересовавшись, отчего акции ее отца перешли на чей–то счет. Это было подозрительно. Либо она не знала, как называется контора ее батюшки, либо ее вообще не интересовали такие скучные материи, как ценные бумаги. Либо же из мелкой мстительности, памятуя недавнюю ссору с отцом, она нарочно делала вид, что странная сделка ее не касается. Впрочем, для Лены у меня была припасена правдоподобная версия: мол, некий важный клиент, приобретя акции у ее родителя, попросил меня срочно зарегистрировать куплю–продажу, поскольку узнал, что у меня существуют неформальные отношения с одним из сотрудников регистратора.
Между тем планы Лены менялись по сто раз на дню. Она все уши мне прожужжала насчет свадьбы: то хотела устроить сабантуй в дорогом ресторане, то отказывалась от ресторана в пользу маленького кафе и экономии средств, то склонялась к домашнему застолью исключительно для своих… Чтобы сохранить видимость жениховских отношений, пришлось представить ее своим предкам.
Семейный ужин был отвратителен до тошноты. Отец выглядел напыщенно–важным, а будущая невестка в ответ на его сентенции о женском предназначении откровенно зевала. Лариса, новая супружница отца, добродушно двигала защечными, как у бурундука, мешками, уплетая оливье, мама незаметно давила платком выступавшие на глазах слезы — будто вскорости я собирался повеситься, а не жениться.
— Когда же мы, Леночка, познакомимся с вашими родителями? — вдруг вспетушился отец, которого после энной рюмочки совершенно развезло.
В ответ моя мнимая невеста равнодушно пожала плечами… Странно, доселе семейно–брачные формальности имели для нее грандиозное значение.
— Отец Лены очень занятой человек, — оправдываясь, произнес я. — У него мало времени. Познакомитесь как–нибудь потом, на свадьбе…
— Чем он занимается? — поинтересовалась Лариса, налегая на селедку и с наслаждением хрумкая репчатым луком.
— Работает мастером на заводе, — с коротким смешком ответила Лена. В голосе ее прозвучал вызов.
Услышав это, Лариса небрежно фыркнула, я хмыкнул, мама вздрогнула, отец нервно кивнул. И только моя нареченная осталась абсолютно невозмутимой.
— Но Игорек говорил, что… — начала моя наивная матушка.
— Мам, не надо, — оборвал я.
Зачем ей объяснять, что Михайлов этим заводом владеет?
— Мой папуля по натуре очень простой человек, — продолжала расписывать Лена, приподняв уголок рта в надменной ухмылке. — У него такие милые причуды! Например, он обожает воблу с пивом!
— Я тоже очень даже… — начал было отец, но одним предостерегающим жестом я оборвал его неуместные откровения.
— На одной машине ездит уже целых семь лет и не желает менять автомобиль, хотя я буквально умоляю его об этом! Несмотря на то что и деньги, кажется, есть…
— Дело в том, что раньше машины были лучше, чем теперь! — дипломатически заметил отец. — А потом, знаете ли, к ним привязываешься…
Семейная пытка продолжалась достаточно долго и была совершенно нестерпима. Но я терпел…
Возвращались мы пешком по ночному городу. Лена пребывала в легком подпитии, отчего ее неудержимо тянуло на подвиги — то ей желалось пройтись по разделительной линии скоростного шоссе, то она предлагала поймать частника и отправиться встречать рассвет на реку.
Я же был трезв как стеклышко. Злость, воспаленно поднимавшаяся в груди, темнила голову, толкая задать вопрос, которым я промучился весь вечер.
— Зачем ты наболтала ерунды про своего отца? — наконец осмелился я. — Тебе нравится играть в Золушку?
— В Золушку? Ха! — заливисто расхохоталась Лена. — Если я Золушка, то мой папаша — лесник! И потом, я говорила правду!.. Ну ладно, почти правду… Ты боишься, что я не понравилась твоим предкам? Но ведь после свадьбы мы будем жить отдельно.
— Они бог весть что про тебя подумают! Что ты какая–то пэтэушница… Кстати, ты даже не спросила меня насчет списания тех акций с лицевого счета «Ярвекса»…
— Обычная процедура… — неохотно обронила Лена.
