Через год то ли от этих экзекуций, то ли просто от старости бедняга умерла, и Марилане стало ясно, что «эликсиры бессмертия», до этого бережно хранимые в шкафчиках, можно смело вылить в ближайшую сточную канаву.
Однако случай с пернатой не охладил пыла пегасии. Опыты продолжались, сменились только подопытные. Теперь Марилана потчевала «эликсирами» многочисленных полевых мышей и пойманных в окрестных лесах ворон. Все они с поразительным постоянством через несколько лет уходили в мир иной, и никто не желал обессмертиться.
Устав сливать в канаву плоды своих трудов, Марилана складывала склянки с разноцветными жидкостями на верхнюю полку самого большого шкафа. Там они стояли годами, заброшенные и позабытые, пока однажды, выслушав печальную историю с «эликсирами», один из профессоров школы не сказал юной пегасии:
— Знаешь, девочка, тебе стоит попробовать слить их все в одну ёмкость. Еще мой отец говорил: «Два нейтральных зелья вместе могут стать ядом». Надо совместить твои «эликсиры бессмертия». Сомневаюсь, что ты добьешься нужного эффекта, но, может быть, получится что-то не менее интересное.
«Как я сама не догадалась?!» — мысленно воскликнула Марилана и словно почувствовала: именно в этом таится разгадка.
После учебы она летела домой быстрее обычного. Ей так не терпелось провести новый опыт, что при каждом взмахе крыльев все тело вздрагивало, как от холодного порыва ветра.
Отказавшись от обеда и отложив другие дела, пегасия начистила до блеска котел и, мелко дрожа от волнения, принялась откупоривать банки. Если бы она только знала, что случится через несколько мгновений, она разбила бы проклятые стекляшки, растоптала бы их в пыль крепкими копытами, вытерла бы собственным белоснежным хвостом отвратительную жидкость. Но тогда еще дар предвидения не был доступен Марилане Мудрой, и она продолжала один за другим сливать «эликсиры бессмертии» в котел.
Наконец осталась последняя склянка. Мысленно удерживая ее в воздухе, Марилана откупорила пробку, от нетерпения прибегнув не к силе разума, а к зубам.
— Вот теперь род пегасов станет поистине великим! — хрипло прошептала она. — Древние Силы увидят, что и мы сможем соревноваться с ними в могуществе! Теперь пегасы перестанут трястись над каждым младенцем. Все станут жить вечно! Я брошу вызов смерти!
Марилана говорила так всегда, изготовляя новый «эликсир». Но еще никогда ее голос не звучал так уверенно. Жидкость из последней пробирки полилась в котел.
Но ничего не произошло. Если до этого «эликсиры бессмертия» хотя бы производили крохотный взрыв, от которого лицо и грива пегасии надолго оставались черно-серыми, то теперь не случилось даже этого.
Содержимое котла всего лишь приобрело странный зеленовато-желтый цвет и отвратительный запах. Оно стало самой обычной грязью, не содержащей теперь ни капельки чего-то волшебного.
— Проклятье! — Глаза Мариланы засверкали от ярости. — Опять неудача! Когда же я добьюсь желаемого?! Когда?!
В припадке злобы она со всех сил ударила копытом по котлу. Он угрожающе закачался. И жидкость словно ожила. На поверхность начали всплывать крупные пузыри. Но юная колдунья не заметила этого и со всей ненавистью, на какую только была способна, снова ударила по медному блестящему на солнце боку котла.
Жидкость почернела, пузыри теперь всплывали чаще и разрывались с непривычно громкими хлопками. Эти звуки и привлекли внимание Мариланы.
Испуганно уставившись на котел, она увидела произошедшие изменения. Скользкой холодной змеей в душу проник страх.
— Какого Хаоса… — прошептала пегасия, попятившись
Жидкость забурлила сильнее. Казалось, сейчас она вырвется из котла, затопит все вокруг. А такой черноты, какой обладало зелье, Марилана не видела за всю свою долгую жизнь. Настолько черными не бывают даже безлунные ночи.
Густой темный пар повалил от котла, заполнил комнату. Струи его бесновались, извивались в причудливом танце, страстно желая вырваться за пределы прозрачных стен. Вскоре пар стал до такой степени густым, что Марилана упала, задыхаясь.
Она умирала страшно, мучительно.
«Доигралась! — возмущался ее теряющий ясность разум. — Вот он — твой эликсир бессмертия! Получай по заслугам, бессмертная!»
Глаза застелил мрак, и неожиданно пегасия физически ощутила, как остановилось сердце. Последние искорки сознания потухли.
А через миг в голове — ослепительная вспышка неистовой боли. Глаза снова увидели свет, нестерпимо яркий, проникающий даже сквозь плотно закрытые веки. В ушах стоял невыносимый гул, грозящий разорвать барабанные перепонки. Заболели все мышцы сразу, заныли все кости. Снова заработавшему сердцу каждый удар давался с трудом. Даже смерть от удушья показалась Марилане приятнее такого возвращения к жизни.
Прошла целая вечность, прежде чем она наконец смогла открыть глаза и оглядеться.
От увиденного Марилане захотелось умереть еще раз.
Она лежала среди выжженной каменистой пустыни. Нигде вокруг не видно было признаков жизни. Только река, до боли знакомая, но с совершенно голыми берегами, текла вдали, а над головой, словно в насмешку над мертвым пейзажем, по голубому небу плыли пушистые белые облака.
Города не было. От него осталось только пепелище. От мощной энергии взрыва здания рассыпались в прах, лишь кое-где торчали из-под почерневшего песка кривые, потерявшие магическое свойство прозрачности остатки стен.
— Не может быть!
Голос Мариланы прокатился по пустыне и затих. Никто не ответил. Она осталась одна среди руин.
— Я не могла убить всех! Это сделала не я!
Никто не согласился и не возразил. Жители города, так же, как и жители остальных частей страны пегасов, навеки лишились способности что-либо сказать. От них не осталось даже костей. Только пепел.
— Я не могла уничтожить весь мир! — закричала Марилана, обращаясь к Древним Силам. — Я не хотела, чтобы все так получилось! Я не хотела, не хотела…
Прижавшись щекой к куче пепла, она заплакала. А в сердце с каждой минутой росла ужасная боль. Боль, которая не исчезала и не уменьшалась с годами, веками, тысячелетиями. Марилана проживала с этой болью каждый день своей бессмертной жизни.
Чтобы хоть немного притупить ее, Марилана посвящала все время восстановлению природного равновесия. Из многочисленных Дыр в другие миры, открывшихся после Великого Взрыва, пегасия доставала семена растений, детенышей птиц, животных. Прошло больше тысячи лет, прежде чем ей удалось вернуть стране былую красоту. Правда, теперь это был уже совсем иной мир. Страна пегасов навеки исчезла.
Первые лет десять после Взрыва энергия «эликсира бессмертия» стойко держалась на поверхности планеты. Все существа, проникшие на нее через Дыры в этот период, обрели вечную жизнь и утратили способность к размножению.
