Он хлопает Сарджента по крупу, и мой конь срывается с места. Димитрий скачет вслед за мной. Мы несемся сквозь лес, а я не могу отделаться от тревожных мыслей. Увидимся ли мы с Димитрием снова, или же все те неясные слова, что я берегу для него, так вовеки и останутся невысказанными?
Присутствие падших душ я ощущаю прежде, чем вижу или слышу их. Хотя мне ненавистны их цели, я не могу отрицать зловещей связи меж нами. Так мы и скачем по лесу: я впереди, Димитрий следом, и ясно только одно: призрачное воинство уже близко.
Потом я слышу топот копыт.
Отряд ломится через лес за нами. Я припадаю к шее Сарджента, умоляя его скакать быстрей, вывести нас на луга, ведущие к милому городку в долине — не то Шартру, не то какому-то другому. Сперва Димитрий держится за мной, но потом, когда треск в лесу становится все ближе и громче, а я понимаю, что призрачное воинство и в самом деле настигает нас, стук копыт жеребца Димитрия удаляется куда-то вправо. Димитрий ускакал.
Я заставляю себя не думать слишком много и мучительно о его безопасности и о том, что мы, возможно, больше никогда не увидим друг друга. Я мчусь через лес, стараясь сосредоточиться на том, чтобы найти дорогу к опушке.
Не понимая, в правильную сторону ли я еду, испытываю огромное облегчение, внезапно заметив странную скалу, торчащую над ковром палой листвы. Мне сразу становится как-то не так одиноко, и я лечу мимо камня, зная: до опушки уже недалеко. Потихоньку во мне пробуждаются надежда и вера в то, что я доберусь до безопасного убежища в местной церкви.
Внезапно за спиной раздается топот копыт бешено мчащейся лошади. Я опасливо оглядываюсь — и замираю в ужасе.
Меня больше не преследует призрачное воинство: похоже, падшие души, как и рассчитывал Димитрий, погнались за ним, в другую сторону. Лишь один всадник не попался на эту уловку и опознал меня даже сквозь чащу леса, под чужим плащом — тот самый светловолосый красавец, предводитель воинства. Конь его с новой силой стучит копытами позади меня. Я льну к шее Сарджента, пытаясь оторваться от преследователя и найти какое-нибудь убежище.
Расстояние между нами чуть увеличивается. Вырвавшись из леса, я вижу впереди каменный крестьянский домик. На сей раз я не оглядываюсь — не смею, — и во весь опор мчусь мимо дома к амбару. Массивные ворота его стоят нараспашку, но мне некогда даже облегченно вздохнуть.
Направив Сарджента внутрь, в темную глубину амбара, я на ходу спрыгиваю с седла. Быстро оглядываю помещение и замечаю трех лошадей. И шесть стойл.
Заведя Сарджента в один из пустых отсеков, я стаскиваю с него седло и торопливо обмазываю грязью. Заперев дверцу стойла, останавливаюсь в проходе, выискивая взглядом, куда бы спрятаться. Чердак!
В бриджах карабкаться по приставной лестнице совсем нетрудно. Я в считанные секунды залезаю наверх и втискиваюсь между ящиком с инструментами и стопкой лошадиных попон. Копыта скакуна, на котором едет мой враг, стучат уже у самого амбара. В последнюю минуту я сбрасываю рюкзак, вытаскиваю из него кинжал и, сжимая в руке инкрустированную рукоять, чувствую себя увереннее: легионер находится в человеческом обличье, ему можно пустить кровь, как любому другому.
Пылинки пляшут и искрятся в тусклом предвечернем свете, что сочится в амбар через просветы в деревянной кровле. В самом амбаре темно. Я пытаюсь устроиться так, чтобы, самой оставаясь незаметной, видеть через щелку в полу, что происходит внизу. Уж если меня обнаружат, если я окажусь в западне, то лучше знать об этом заранее. Лошади внизу фыркают, переминаются с ноги на ногу, а я пытаюсь выровнять и успокоить дыхание. Насколько мне известно, в физическом мире падшие души не обладают никаким сверхъестественными способностями. Однако легионер запросто может услышать меня — или еще как-то понять, что я здесь.
Едва отдышавшись, я слышу внизу звук шагов, легких и осторожных. Я гляжу сквозь решетку, вытягиваю шею, разглядывая первый этаж, и, к своему изумлению, вижу того самого мальчугана, что кормил кур. Он хладнокровно обводит амбар взглядом, пока не останавливается на Сардженте в стойле. Подняв подбородок, мальчик медленно поворачивается, и вскоре глаза его останавливаются на мне. Взоры наши встречаются. Я подношу палец к губам, мысленно умоляя его не выдавать меня. В то же время мне хочется закричать, чтобы он бежал, спасался — ибо, хотя призрачное воинство гонится только за мной одной, я вовсе не уверена, что они пощадят попавшегося на пути ребенка.
Впрочем, уже слишком поздно: дверь амбара скрипит, и на пороге, в потоке солнечного света, вырисовывается темный силуэт легионера. На миг он застывает там, а потом входит в амбар и теряется в тени. На несколько секунд я теряю его из вида, хотя слышу, как он осторожно шагает.
Неторопливые шаги сперва звучат совсем тихо, потом становятся громче и, наконец, останавливаются прямо перед мальчиком — как раз под тем местом, где прячусь я. Как хорошо, что в старом амбаре все скрипит и трещит само по себе. Для лучшего обзора я чуть сдвигаюсь с места, но все равно мне видны лишь черные сапоги легионера да торчащие из них ноги. И тело, и лицо моего преследователя скрывает тень.
Зато мальчика я вижу хорошо. Он неподвижно стоит перед светловолосым легионером и, по-видимому, ничуть не боится незнакомца.
Несколько мгновений легионер безмолвно разглядывает мальчугана, а затем с трудом, неразборчиво заговаривает низким утробным голосом. Как ни странно, он обращается к мальчику по-французски.
— Où est la fille? — Где девушка?
От звуков этого нечеловеческого голоса по телу у меня ползут мурашки: похоже, легионер толком не знает, как управлять голосовыми связками.
В просторном амбаре голосок мальчика кажется совсем тихим и слабым.
— Venez. Je vous montrerai. — Идемте. Я покажу.
Сердце замирает у меня в груди, кровь бешено несется по венам. Я лихорадочно обшариваю взглядом чердак в поисках пути для бегства.
Однако мальчуган ведет легионера не к лестнице на сеновал. Повернувшись, он шагает по направлению к передней стороне амбара, откуда наружу открывается еще одна большая двустворчатая дверь.
Легионер не спешит последовать за ним. Еще несколько мгновений он стоит молча, и у меня возникает четкое ощущение, что он оглядывается. Я забиваюсь как можно глубже в тень, едва осмеливаясь дышать. Звук шагов возобновляется. Легионер подходит почти к самому подножию лестницы, и я мысленно прикидываю расстояние от чердака до двери, гадая, можно ли рискнуть и спрыгнуть вниз, если мой враг начнет подниматься. Внезапно шаги удаляются и стихают.
В тишине раздается голос мальчугана, и я вздрагиваю от неожиданности.
— Elle est partie il y a quelqne temps. Cette voie. À travers le champ. — Она уехала, уже довольно давно. Туда. Через поле.
Я чуть подвигаюсь вперед, и вижу, как мальчик показывает моему преследователю на дальние поля.
Наступает мгновение полнейшей тишины. Я трепещу от страха — а вдруг легионер, не поверив мальчишке, обернется и начнет медленно и методично обшаривать амбар. Тишина длится недолго. Шаги раздаются снова — мой преследователь проходит мимо места, где я прячусь, и направляется к заднему входу в амбар. Сперва я не понимаю, чего ради он теряет время, почему сразу не ринулся в поля через переднюю дверь. Снизу фыркают лошади, и до меня доходит: он оставил коня с той стороны амбара.
