— Скажи мне, где ты ее, блядь, видел.
— Нет!
Я наотмашь ударил его по лицу перебинтованной рукой, боль прострелила меня до самого сердца.
— Скажи мне! — закричал я.
— Отцепись от него, — сказал Терри Джонс, оттягивая меня назад за воротник пиджака.
— Иди на хер, — сказал я, размахивая руками, пытаясь дотянуться до Терри Джонса.
Джимми Ашворт выбрался из-под меня, встал на ноги и как был, без рубашки, побежал к домам. Дождь, грязь и кровь стекали по его голой спине.
— Джимми! — крикнул я, борясь с Терри Джонсом.
— Оставь его в покое, мать твою, — прошипел Джонс.
Три здоровых мужика вышли на улицу рядом с домами и заржали, увидев Джимми, пробегавшего мимо них.
— Он же, блядь, видел ее раньше.
— Оставь его!
Джимми Ашворт продолжал бежать.
Три здоровых мужика перестали ржать и пошли в нашу сторону.
Он отпустил меня и прошептал:
— Мотай отсюда, пока не поздно.
— Я тебя еще отымею, Джонс.
Терри Джонс поднял с земли рубашку и куртку Джимми Ашворта.
— Только время потеряешь.
— Да ты что?
— Ага, — грустно улыбнулся он.
Я повернулся и пошел к Дьявольскому Рву. Он поднял руки и завернул мужиков обратно, в сторону недостроенных домов.
Джимми Ашворта и след простыл.
Я встал на краю рва и посмотрел вниз на ржавые коляски и велосипеды, на плиты и холодильники, думая: здесь собираются все атрибуты современной жизни, здесь же оказалась и десятилетняя Клер Кемплей.
Черными от грязи пальцами я вытащил из кармана белое перышко.
Стоя над Дьявольским Рвом, я посмотрел в огромное черное небо и приложил перышко к бледно-розовым губам, думая: если бы только это случилось не с ней.
«Стрэффорд Армс», Булгинг, Уэйкфилд.
Мертвый центр города, пятница накануне Рождества.
Глиняный человечек поднялся по лестнице и вошел в дверь.
Только для членов клуба.
— Все в порядке, Грейс, он со мной, — сказал Бокс женщине за стойкой.
У стойки — Дерек Бокс и Пол с виски и сигарами в руках.
Из музыкального автомата — Элвис.
Дерек, Пол, Грейс, Элвис и я — вот и вся компания.
Бокс встал со стула и пошел в другой конец зала к столику у окна.
— Ты выглядишь как последний бомж. Что приключилось, мать твою?
Я сел напротив Бокса, спиной к Полу и к дверям, глядя на мокрый Уэйкфилд.
— Я был в Дьявольском Рву.
— Я думал, по этому делу уже кого-то повязали.
— Я тоже.
— Некоторые вещи лучше оставить в покое, — сказал Дерек Бокс, внимательно разглядывая кончик своей сигары.
— Как, например, советника Шоу?
Бокс снова зажег сигару.
— Ты с ним встречался?
— Ага.
Пол поставил передо мной виски и пинту пива. Я опрокинул виски в пинту.
— И?
— И он в данный момент, скорее всего, разговаривает с Дональдом Фостером.
— Это хорошо.
— Хорошо? Фостер приказал убрать Барри.
— Вероятно.
— Вероятно?
— У Барри появились амбиции.
— О чем вы говорите?
— Ты знаешь, о чем я говорю. У Барри был свой интерес.
— Ну и что? Фостер же чокнутый, мать его. Мы не можем допустить, чтобы все продолжалось в том же духе. Надо что-то делать.
— Он не чокнутый, — сказал Бокс. — Он заинтересованный.
— Вы что, его хорошо знаете?
— Мы вместе были в Кении.
— По делам?
— По делам Ее Величества. Мы служили в армии в горах, защищали всяких жирных мудаков, таких, каким я сам теперь стал. Мы воевали с мау-мау, мать их ети.
— Ни хрена себе.
— Да уж. Они спускались с холмов, как племя индейцев, насиловали женщин, отрезали члены у мужчин и развешивали их на заборе.
— Вы шутите?
— Я что, похож на человека, который шутит?
— Нет.
— Мы не были ангелами, мистер Данфорд. Однажды мы вместе с Доном Фостером устроили засаду на мау-мау во время их ритуальных боевых плясок. Мы прострелили им колени из винтовок 303-го калибра, чтобы потом немного с ними поразвлечься.
— Черт.
— Фостер не торопился. Он записал на пленку крики, собачий лай. Говорил, это поможет ему заснуть.
Я взял со стола зажигалку и прикурил.
Пол принес еще два виски.
— На войне как на войне, мистер Данфорд. Так же как и теперь.
Я взял стакан.
Чем больше Бокс пил, тем больше потел. Его глаза бессмысленно пялились в темноту.
— Год назад шла речь о том, чтобы снова ввести талоны на продукты. Сейчас у нас инфляция поднялась до двадцати пяти процентов.
Я глотнул виски, чувствуя, что пьянею. Мне было страшно и скучно.
— А при чем тут все-таки Дон Фостер и Барри?
Бокс закурил новую сигару и вздохнул.
— Проблема вашего поколения в том, что вы ни хрена не знаете. Как ты думаешь, почему в семидесятом году мужик с лодкой сделал мужика с трубкой?[27]
— Уилсон был слишком уверен в своих силах.
— Уверен, как моя жопа, — заржал Бокс.
— Ладно, тогда расскажите мне почему.
— Потому что такие, как Сесил Кинг, Норман Коллинз, Лорд Ренвик, Шоукросс, Пол Чемберс из «Ай-Си-Ай», Локвуд из «И-Эм-Ай», Макфадден из «Шелл» и другие ребята вроде них сели и сказали — всё, дец.
— Ну и что?
— А то, что у них есть власть, они кого угодно могут поднять и опустить.
— Ну а Фостер-то тут причем?
— Да ты меня не слушаешь! Объясняю для таких, как ты…
— Пожалуйста.
— Власть, она — как клей. Из-за нее мы держимся вместе и все — на месте.
— Вы и Фостер…
— Мы с ним — как горошины в одном стручке. Мы любим трахать баб и зашибать деньгу, и нам по большому счету все средства хороши. Но у него разыгрались аппетиты, и теперь он меня отпихивает, а мне это очень не нравится.
