— С помощью террора.
— Он уже так близок. Нужно быстро усваивать уроки. Конец света приближается.
Я посмотрел на огромную яму, где погибло столько людей.
— И все ради наступления какого-то дерьмового Апокалипсиса? Не так ли?
— Послушай меня. Послушай. Грядет столкновение между верующими и неверными. Но это не сравнится с тем, что будет потом. То, что ты видишь здесь, было сотворено верующими всего мира. Мусульманами, иудеями, христианами — они были свидетелями ужаса, они познали страх, они страдали от войн с незапамятных времен, и они обратились к Богу за помощью.
— Боже всемогущий, — сказал я.
— Тебе придется понять, Курт. И я думаю, что это у тебя получится. Мы достигли последней ступени развития человечества, и сейчас Господь дает нам силы исполнять его Божью волю. Мы можем создавать горы, а потом разрушать их, мы можем зародить человеческую жизнь в стеклянной пробирке и с помощью той же науки можем стереть жизнь с лица земли. Что это значит? Это значит, что мы тысячелетиями ждали Судного дня, даже не зная, когда он наступит. Но теперь мы можем пометить его в календаре.
Я смотрел в лицо человека, преисполненного спокойной удовлетворенности и абсолютной уверенности в себе.
— Когда в девяносто втором году нам в руки попал Меч Ангела, мы думали, что получили ключ. Когда ты украл его… ты, Куртовик… мы решили, что проиграли. — Он посмотрел на меня и одарил полной сострадания улыбкой. — Потом мы нашли кое-что получше. Бог указал нам путь. Он привел нам четырехкрылых чудовищ с множеством глаз. — Он поднял голову и посмотрел на небо, словно прослеживал путь двух самолетов.
— Когда?
— Что — когда?
— Когда наступит конец света?
Он покачал головой.
— Ты еще не готов узнать это. Нужно много работать. Нести слово Божье. Больше огня. Больше чумы. — Он жестикулировал, как артист на сцене, разводя руками в воздухе. — Гораздо больше. Но с каждым новым актом террора на земле будут появляться новые люди, способные найти свою дорогу к небесам. Ты знаешь это. Я вижу, что ты это понимаешь. Ты только посмотри.
На ладони его левой руки появилась красная точка света. Он посмотрел на другую руку — там была точно такая же красная точка. Даже две. Он помахал руками, но точки почти не двигались. Потом он посмотрел себе на грудь — там плясали светящиеся красные глазки лазерных прицелов. Они были где-то наверху, в закрытом брезентом здании через дорогу или в окнах, закрытых сердцем, раскрашенным в цвета американского флага. Люди-невидимки держали нас на прицеле.
— Они не станут стрелять, пока я не нападу на тебя или не побегу, — сказал Ориенте. — Слишком многое им нужно узнать. А у меня очень много друзей. Так что мы можем продолжить разговор. Для нас это намного важнее. — Он посмотрел себе на грудь и сосчитал дрожащие красные точки, как будто это были просто пятна грязи. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь световых точек, — сказал он, и его губы искривились в странной улыбке. — Теперь ты стал таким благоразумным, — продолжил он. — Ты был не так полезен для нас, Курт, когда считал себя посланником Аллаха на земле. Ты был ребенком. Теперь ты все видишь. — Он провел рукой над местом катастрофы, превратившимся в граунд зеро. — Ты видишь все двери, которые приведут тебя к спасению…
Он вздрогнул. Одна из красных точек на его груди окрасилась в темно-красный цвет, и из нее потекла кровь.
— Друзья! — неожиданно резко выкрикнул он. Еще одна красная точка взорвалась на его груди. — Братья!
Потом еще и еще. Семь беззвучных выстрелов прошили его насквозь. Пули разрывали его элегантный костюм, рубашку, галстук, плоть, кости, внутренности, пока он не упал на цементный пол рядом с котлованом, как пес, попавший в молотилку. Бледные глаза неподвижно уставились в небо.
Через несколько минут появился Гриффин в сопровождении группы мужчин в одежде санитарных рабочих. У них в руках были пластиковые мешки для мусора, куда они должны собрать все улики.
— Твои стрелки? — спросил я.
— Из ФБР, — ответил он. — Они не должны были стрелять.
Глава 37
Я поцеловал Бетси и пожелал ей спокойной ночи. Больничную палату заливал мягкий синеватый свет.
— Мы пока побудем здесь, — прошептала она.
Мимо кровати Мириам я прошел, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Я боялся разбудить ее и опять увидеть ужас на ее лице. Затем я поехал из Арк-Сити в Уэстфилд.
В доме было темно, и стояла мертвая тишина. Стиральная машина так и осталась открытой, и моя потная после бега одежда все еще лежала внутри. Простыни на кровати, где мы с Бетси занимались тогда любовью, были все еще смяты. На автоответчике беспрерывно мигал огонек. Я швырнул телефон через комнату и вернулся к их машине.
— Сэм? — крикнул я, стуча в его дверь. — Сэм? Ты дома?
Открыла Каролина — жена Сэма. Впереди нее стояла его младшая дочь, и Каролина гладила девочку по голове.
— Привет, Курт! Ты вернулся! — воскликнула Каролина. — Слава Богу, о, слава Богу! Как Бетси и Мириам?
Маленькая девочка подняла голову.
— Мириам? — спросила она. Теперь и другие дети Сэма столпились позади мамы, с любопытством меня разглядывая.
— У них все хорошо, — ответил я. — Они набираются сил.
— Слава Богу, — повторила Каролина.
— Я хотел бы поговорить с Сэмом насчет четверга.
— Он рассчитывает на тебя.
— Правда? Он дома?
— Нет. Теперь ему снова приходится работать по две смены. Поезжай на водопроводную станцию. Он будет счастлив видеть тебя.
Когда я въезжал на парковку, то увидел Сэма, сидящего на ступенях.
— Приятель, как же я рад тебя видеть, — сказал он.
Он протянул руки, и я тоже, но ему это показалось недостаточным. Он обнял меня и прижал к себе, как родного брата.
— Спасибо, Сэм.
— Все получилось, правда, Курт?
— Да, — ответил я. — Ты и Бетси… не знаю, как вы это сделали.
— Она мне только сказала, что в город пришли какие-то подонки.
— Знаю.
— У нее появился план. Мне бы так хотелось быть там, когда все это случилось. Я помог ей отвезти баллоны и хотел остаться. Но она велела мне вернуться, чтобы все выглядело правдоподобно, как будто меня действительно избили. — Он потер челюсть. — Она хорошенько дала мне прикладом.
Минуту мы оба молчали.
— Это точно, — сказал я, и мы рассмеялись.
— С ней все в порядке? Как Мириам?
— Они поправятся.
— Ох, Курт, и кто бы мог подумать, что здесь может случиться такое?
— Да… Сэм?
