Соединение «Морских котиков» во все стороны палило из автоматов. Террорист, взявший заложников, получил пулю в лоб, и из его головы брызнули нарисованные мозги. Щенок издал радостный вопль и торжествующе вскинул руку с дистанционным пультом от игровой приставки, едва не расплескав стоявший перед ним литр текилы. Щенок и Палец надели на головы наушники с USB-кабелем, чтобы переговариваться друг с другом, словно настоящие солдаты на поле сражения. Из динамиков телевизора раздавались оглушительные звуки баталии. Они сидели на полу, раздевшись по пояс и опершись спинами о диван. Рядом с ними лежали настоящие автоматы. Они увешали себя причудливым сочетанием афганских украшений – племенными ожерельями, монистами, серебряными браслетами и цыганскими кольцами. Съели по порции закуски из червяков и полезли в ящик, где раньше лежали пакеты со «слезами Аллаха». Щенок надел бисерную вуаль, напоминая танцовщицу из диснеевских мультиков. Палец на Соске выбросил свое фирменное украшение и прицепил к соску лазуритовую слезу.
Позади них на подушках Густаво забылся блаженным сном.
А за ночными окнами к дому подкрадывались спецназовцы АФР, одетые в невзрачную грязно-коричневую форму для хозяйственных работ. Они рассредоточились вдоль стены похоронного бюро, прижав к груди направленные вверх стволы М16А1. Из ячейки решетчатой двери полыхнуло пламя. Дверь задребезжала.
«Морские Котики» на экране исчезли, и Щенок начал новую игру. Они с Пальцем открыли автоматный огонь, нагнувшись и разливая текилу на колени.
Снаружи командир отряда прислонился к стене у края двери. Позади него выжидающе сосредоточился сам отряд, встав ботинками в жидкую грязь. Командир поднял руку, одетую в перчатку, и начал отсчет.
Его пальцы один за другим сжимались в кулак.
47
Все взоры были прикованы к черному осьминогу переговорного устройства, стоявшему в центре стола для заседаний. Окурки, которые Рич набросал в одноразовую тарелку, возвышались горкой, словно морковка. Бледный свет раннего утра уже пробивался сквозь занавески, но его заглушал свет флуоресцентных ламп.
В аппарате послышался щелчок – Роберто Гарсиа наконец-то вновь поднял телефонную трубку. Гарсиа был представителем Генпрокуратуры Мексики. Он говорил по-английски без акцента. Тон его был официальным:
– Рикардо, ты еще там?
Побарабанив пальцами по колену, Рич наклонился над устройством:
– Еще здесь, приятель.
– Рейд прошел успешно. Спецназ ликвидировал в перестрелке двоих «грешников». Бальзамировщика взяли живым.
В зале раздались аплодисменты и восторженные возгласы.
Гарсиа гордо сказал:
– Моя девушка уже высылает фотографии по факсу.
Как бы в подтверждение этому зажужжал стоящий в зале факс.
– Когда приедешь в следующий раз, дружище, захвати односолодового виски.
Рич усмехнулся:
– Он стоит денег, compadre.[18]
– Я передам кубинцам. Наше обычное соглашение.
Геррера нетерпеливо теребил выползавшую из аппарата факсограмму. На ней были фотографии мертвых Пальца и Щенка. Все радостно закивали.
Тим подтянул переговорное устройство к себе:
– Вы обнаружили тела?
– Тела? Там их не было. Это похоронное бюро уже несколько месяцев закрыто. Но мы нашли два бальзамировочных стола с недавними следами жидкости.
Победное настроение мгновенно улетучилось. Плечи Медведя опустились, и весь он будто сдулся. Джим выругался, хлопнув по столу разлинованным блокнотом.
Рич поцокал языком.
– Мне нужна от тебя еще одна услуга, Роберто. Нам нужно проследить два трупа. Бальзамировщик уже заговорил?
– Ни слова по этому поводу. Он накачан героином, твердит только, что его терроризируют байкеры.
Мэйбек сказал из-за стола:
– Если даже тела доставят в Лос-Анджелес, в аэропорту мы подстрахованы.
– Нам нужно подтверждение, – начал Рич.
В ту же секунду Тим продолжил:
– Нам нужно допросить его.
– Вы можете выдать его США? – спросил Геррера.
– Он гражданин Мексики, – сказал Гарсиа.
Тим разочарованно сказал:
– Они не могут его депортировать, Верховный суд Мексики не допустит экстрадиции.
– Тогда давайте попробуем раздобыть разрешение в МИД на въезд в страну и сами допросим его на месте, – предложил Геррера.
Представительство МИД округа Колумбия отличалось особенным бюрократизмом. Тим сказал то, о чем подумали все:
– На это уйдут не часы, а недели.
Геррера настаивал:
– Может быть, нам удастся объявить его международным преступником.
– Расслабься, гринго, – сказал Геррере Гарсиа.
