– Странно, – сказал кукольник, подозрительно вглядываясь в лица присутствовавших в котельной. – Очень странно, растение ведь было совсем свежим. Значит…
Кукольник как-то напрягся, всем стало неуютно под его подозрительным взглядом.
– Xa! – вдруг воскликнул Эдуард Робертович, стукнув ладонью себя по лбу. – Я-то как забыл?! Сосед по купе у меня, алкаш несчастный, полил цветок красным вином. Просил я его не трогать растение, так он, пьяная рожа, полстакана в землю хлобыстнул. Ну, пора домой. Вы, молодые люди, возьмите номер телефона, по которому меня можно найти, – он протянул бумажку с номером. – Надеюсь, завтра я уже кое-что буду знать. Обязательно позвоните завтра. А теперь – вон! Вон на воздух из этого душного помещения.
– Я вас подвезу, – предложил Сергей.
Одевшись и распрощавшись с кукольником, Эдуард Робертович в сопровождении Карины этак бочком, пританцовывая, вышел во двор. Илья с Сергеем задержались в котельной. Во дворе было темно и холодно, порывистый ветер пробирал до костей. Несмотря на столь поздний час и дурную погоду, во дворе, неподалеку от двери котельной, играл мальчик. Он с грохотом возил грузовик по асфальту. Эдуард Робертович остановился, сквозь тьму вглядываясь в спину ребенка.
– Вж-ж-ж-ж!.. Вж-ж-ж!.. – возил он машинку.
– Янош Карлович, – негромко сказал в полумрак двора Эдуард Робертович. – Это вы?
И было непонятно, кого он зовет, из-за его кособокого уродства было даже неясно, куда он смотрит. Но ребенок на мгновение перестал возить машину, только на какое-то мгновение перестал, а потом снова:
– Вж-ж-ж-ж!..
– Янош Карлович! – вновь негромко позвал Эдуард Робертович.
Но мальчик не обратил на него внимания. Стоявшая рядом Карина не сразу поняла, к кому относятся слова уродливого человека, но, кроме ребенка, во дворе больше никого не увидела. Значит, к нему.
– Эй, пацан! Ты чего, не слышишь? – решила она помочь инвалиду. – Ну-ка, иди сюда…
Она сделала шаг по направлению к игравшему ребенку, но он встал и, не оборачиваясь, пошел от них прочь.
– Ты куда, шкет?! – возмутилась невниманием Карина, она терпеть не могла, когда дети не слушались. – Ну-ка назад!..
Но мальчик, так и не удостоив ее взглядом, побежал. Они проследили за ним, пока он не скрылся за углом.
– У-у, шантропа, – сквозь зубы процедила Карина.
– Наверное ошибся, – задумчиво проговорил Эдуард Робертович и посмотрел на небо. – В Питере, когда я приезжаю, всегда плохая погода. Вот и сегодня, похоже, будет дождь.
– Вряд ли, – ответила Карина, посмотрев на небо.
– А знаете ли, что у алжирского дея под самым носом шишка? – вдруг сказал Эдуард Робертович, в глубокой задумчивости обращаясь как бы не к Карине, а неизвестно к кому.
Карина посмотрела на урода внимательно:
– Простите, не поняла.
– Да нет, это я так…
Вскоре вышли Илья с Сергеем.
Родственники Эдуарда Робертовича жили неподалеку, на Петроградской стороне. Распрощавшись с ним, друзья поехали домой. Начинался дождь.
– Ты что-то, Илюша, приуныл. – заметила Карина с переднего сиденья, обернувшись и похлопав Илью по щеке, но он, никак не отреагировав на ее «ласку», отвернулся к окну.
Илья действительно был в расстроенном состоянии. Все время, пока длился рассказ Эдуарда Робертовича, Илью то бросало в пот, то начинало знобить.
«Боже мой! Неужели и я заражен?! Заражен этим вирусом!» – думал Илья.
Нет. Никогда, даже в самые тяжелые моменты жизни, ему не хотелось никого убивать. Но из слов Эдуарда Робертовича проистекало и то, что болезнь может жить в человеке и никак себя не проявлять…
«Стоп! С чего я взял, что я болен?! Мало ли, что мне снятся сны про эту дурацкую куклу. Ведь это ничего не значит. Не видел я никогда представлений с Петрушкой…»
И все же что-то в Илье содрогалось, душа, сжавшись, трепетала от ужаса. Нет! Нет! Этого не может быть!..
– Нет, а ваще, мне Эдик понравился! – воскликнула Карина. – Это ж надо такой уродище уродился. Я прямо чуть воздухом не захлебнулась, как он вошел. Но потом как-то привыкла, и уродство не замечалось.
– Да, только в первый, что характерно, момент, – отозвался Сергей, заезжая во двор своего дома.
– Илья, пошли ужин готовить, – сказала Карина.
Сергей задержался у машины. Карина с Ильей поднялись в квартиру. Девушка открыла дверь. Они вошли в прихожую.
– Фу, каким мерзким одеколоном несет, – фыркнула она, протягивая руку к выключателю.
Под потолком вспыхнула лампочка. Перед Ильей возник человек с пистолетом в руке, сзади захлопнулась входная дверь. Илья оглянулся, там стоял еще один человек.
– Смирно стой. Замочу, однако, – пригрозил человек с пистолетом.
Илья с ужасом узнал в нем своего старого знакомого садиста-Чукчу.
– Ах вы, козлы! – возмутилась бесстрашная Карина, которую не то что пистолетом, ядерной бомбой было не испугать, и попыталась провести свой излюбленный прием, то есть дать кому-то, кто был ближе других, в пах. Но третий, стоявший в прихожей широкоплечий лысый громила прижал ее в углу и, приставив к горлу острие ножа, страстно, как перевозбудившийся любовник, зашипел сквозь зубы:
– Где горбун?! Где горбун, сука?!.
– Да пошел ты со своим горбуном, – в ответ тоже прошептала Карина, потому что острие ножа, упиравшееся в шею, мешало говорить.
– Сюда их давай, – послышалось из комнаты.
– Ты, придурок, убери нож! – заорала громко Карина.
И тут же поплатилась за усиленный голос. Тип, пугавший ее ножом, завернул ей за спину руку и втолкнул в комнату.
«Эх, была не была!»
Илья наклонился вперед в сторону Чукчи и изо всей силы с душераздирающим воплем лягнул ногой стоявшего сзади него человека… Но не попал – нога его ударила по входной двери с таким грохотом, что его можно было услышать на чердаке. Именно таковым и был расчет Ильи, и он своего добился: его действие приняли за чистую монету и ответили противодействием.
– Он еще и лягается. Он чего, каратист? – услышал Илья сзади.
Тут же перехватило дыхание от боли. Стоявший сзади человек нанес точный и сильный удар по правой почке. Выпучив глаза и широко открыв рот, Илья разогнулся. Стоявший перед ним Чукча не смог отказать себе в удовольствии и свободной от пистолета рукой сделал Илье прямой удар между глаз, не со всей силы, не чтобы вырубить, а так только, для своего кайфа и заодно доставить боль и неприятность Илье.
В глазах полыхнуло огнем, Илья схватился за лицо и снова согнулся от боли.
