— Как его зовут?
Энн ответила, и Динунцио нахмурился, наморщив при этом чуть не полголовы. На минуту ей показалось, что он не расслышал. Мэри рассказывала Энн, что теперь отец пользуется слуховым аппаратом, который приютился в его закрытых волосами ушах.
— Мэл? — переспросил он. — Разве это подходящее имя для котика, Анна? Никогда не слыхал, чтобы котов называли человеческими именами, вроде Джо. Или Джека.
Он не осуждал — в его тоне слышалось замешательство, которое теперь разделяла и Энн.
— Не я его так назвала. Я взяла его с этим именем из приюта. — Энн улыбнулась. — Имя немного дурацкое, теперь и мне так кажется.
— Не против, если мы будем называть его «Аннин Кот»?
Энн рассмеялась. Их с Мэлом вдруг переименовали.
— Дело ваше.
— Пошли, Вита. Дадим Анниному Коту немного молока. — Мистер Динунцио вышел из гостиной с Мэлом на руках.
— Проходите, девочки. Анна, проходите и поешьте чего-нибудь. Мэри, ты ела?
— Нет еще. Накормите нас. Мы уж пять минут здесь стоим. — Мэри потащила маму прочь из комнаты. — Мама, в чем дело? Ты меня разлюбила?
— Отстань! — ответила та, мягко усмехнувшись. Она повернулась и схватила Энн за руку. Они прошли сквозь затемненную гостиную и оказались в маленькой, залитой светом кухне, где было жарко от кипящего кофе и дымящегося томатного соуса. Миссис Динунцио направилась прямиком к плите и стала размешивать соус растрескавшейся деревянной ложкой. Энн подошла поближе.
— Вам помочь, миссис Динунцио? — спросила она, вдохнув аромат. Великолепие готовящихся томатов с чесноком заставило ее осознать, насколько она голодна. Энн не могла припомнить, когда она ела в последний раз, и она никогда не готовила так дома. Томатный соус был густо-красный, с угадывающимися под поверхностью фрикадельками; он кипел, а деревянная ложка вновь и вновь бережно его помешивала. Энн пыталась на глаз определить рецепт, который был явно впитан хозяйкой с молоком матери.
— Садись, Анна, садись!
Миссис Динунцио замахала на нее покрытой дымящимся соусом ложкой, а Мэри схватила подругу за руку.
— О помощи и думать забудь, Энн! Она стукнет тебя первой попавшейся под руку поварешкой. Мама блюдет свою территорию. Это ее кухня. Правильно, пап?
— Правильно, куколка. Как только доделаю это дело, тоже сяду к вам.
Мистер Динунцио прошел к обклеенному фотографиями холодильнику за пакетом молока. Он налил его в блюдце и поставил перед Мэлом на покрытый старым линолеумом пол. Кот начал лакать.
— Кошки. Жена только их и доверяет мне. Всех остальных кормит сама. Иди садись, Анна.
Энн, чуть было не сказав в пятьдесят пятый раз спасибо, сподобилась на «сдаюсь». Они с Мэри уселись за стол, пластиковый, с золотыми вкраплениями. Над ним висела на золоченой цепи тяжелая люстра из стекла янтарного цвета. Комнату окружали белые, заново обклеенные шкафчики, на стенах висели выцветшие фото нескольких пап римских, Фрэнка Синатры и раскрашенная фотография Джона Ф. Кеннеди. К стене на кнопках был прикреплен церковный календарь с огромным изображением Христа. Его каштановые волосы вились на небесно-голубом фоне, взор был устремлен к небу. Мысль: уверовать — не новые туфли купить.
— Анна! Мария! Кофе готов.
Миссис Динунцио положила покрытую соусом ложку на блюдце и прикрутила газ под кастрюлей. Сняла с другой конфорки помятый кофейник из нержавейки и перенесла его на стол. Она налила дымящийся кофе сначала Энн, потом Мэри, потом сидевшему наискосок отцу.
— Спасибо, миссис Динунцио. Восхитительно!
Энн вдохнула поднимающийся над оббитыми краями аромат и попыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь кофе, который готовили на плите. Это как огонь, добытый при помощи трущихся одна о другую палочек. Динунцио пили кофе без всего, черным, но Энн добавила сливок и сахара и пригубила получившуюся смесь. Она была чертовски горячей и куда лучше кофе «Старбакс».
— О-о… До чего же вкусно! — сказала изумленная Энн.
— Grazie! Пей!
Миссис Динунцио пошла опять к плите, поставила кофейник, вернулась и опустилась на свое место у стола. До кофе она не дотронулась. Ее карие глаза потемнели от беспокойства.
— Так как же, Анна, ищут полицейские этого человека? Он хочет тебе навредить?
Мэри посмотрела на Энн. Ее взгляд словно говорил: «Оставь это мне».
— Да, мама, хотя скоро это уладится. Не надо всех будоражить, — сказала она.
Однако миссис Динунцио не обратила на слова дочери никакого внимания и смотрела на Энн так пристально, что та не могла списать этот взгляд на обычное итальянское любопытство.
— Я вижу беду. Ты попала в беду, Анна. В большую беду. — Миссис Динунцио наклонилась и взяла руку Энн в свою. — Твоя беда. Ты мне о ней расскажешь. Я тебе помогу.
— О чем я вам расскажу? — спросила Энн, которая не совсем поняла, что к чему, но все равно была тронута. Она не помнила, когда о ней так заботились. Казалось, миссис Динунцио только и ждала ее, чтобы помочь. Да только Динунцио никак не могла выручить из беды, в которой оказалась Энн. Разве что у нее есть базука. — Тот человек, Кевин Саторно, — вот моя беда. Полиция его схватит. Они позвонят сегодня вечером, как только его арестуют.
— Нет-нет-нет. — Миссис Динунцио хмыкнула, словно Энн не так ее поняла. — Не он. Беда не в нем.
— Мам… — перебила ее Мэри. — Тебе не обязательно узнавать все. Ты только расстроишься. Мы сами…
— Тсс, Мария! — Миссис Динунцио погрозила дочери пальцем, и последние признаки улыбки испарились. — Ты в беде. Да, Анна. Поэтому у тебя болит голова. Поэтому у тебя болит сердце. Да. Я это вижу. Я это знаю.
Энн не знала, что ответить, и все же голова у нее и вправду болела ужасно. А позже ей показалось, что и с сердцем у нее что-то не так.
— Ах… — Мэри театрально опустила лицо и закрыла его ладонями. — Мам, не позорь меня перед другими детьми! Я стараюсь тут всем понравиться.
— Мэри, кое во что ты не должна вмешиваться. — Мистер Динунцио вдруг встал и забрал свою чашку с кофе. — Если твоя мама говорит Анне, что та в беде, значит, девушка в беде. А теперь пошли отсюда. Это касается только Анны и твоей мамы. Твоя мама — она знает! И поможет Анне.
«Мне нужна помощь?»
Энн слегка забеспокоилась. Настроение в кухне тут же переменилось. Миссис Динунцио стала очень серьезной. Мистер Динунцио, прихватив кофе, выбежал прочь; Мэри тоже вскочила на ноги. Даже Мэл перестал лакать молоко, превратившись в Кота Беспокоящегося, и присел над своим блюдцем. Энн повернулась к Мэри:
— Мэри, что случилось?
— Моя мама обладает сверхъестественными способностями. Она — экстрасенс и видит человека насквозь. Мама полагает, что тебе нужна ее помощь и что она может тебя выручить. Так что просто смирись. Позволь ей сделать то, что она хочет сделать.
