суматохе никто не расслышал женский крик на втором этаже. Перепуганная девушка сбежала по лестнице, перепрыгивая через целый пролёт, и позвала на помощь:
— Полиция! Там в туалете застряли люди… В кабинках…
Они поднялись на второй этаж, и девушка указала на мужской туалет.
— Мой муж не выходил уже минут сорок, я приоткрыла дверь, чтобы узнать все ли с ним в порядке, и увидела, что они там все застряли в текстурах…
Сузуки с полицейскими зашли в туалет. Пятеро мужчин обездвижено висели в дверях кабинок, не предпринимая никаких попыток выбраться. Шестой, будучи ботом, безнадежно пытался проникнуть в одну из кабинок — при взаимодействии дверь с телом приоткрывалась, заедала и возвращалась за исходную позицию.
— Рис для суши называется «шари», что дословно переводится как «останки Будды», — произнес растерявшийся бот. — Вероятно, белоснежный рис напоминал простым людям целомудренные останки Будды.
Сузуки включил режим отладки, проигнорировав монолог бота, взял в оптический интерфейс ближайшую дверь и отключил коллизию объектов, высвобождая первого пользователя.
— Богатый селеном тунец способствует выработке качественной спермы, — продолжал говорить бот, обращаясь ко всем присутствующим сразу. — В то же время лосось, благодаря высокому содержанию омега три, помогает повысить либидо.
Чтобы пользователь подобным образом застрял в двери необходимо было знать миллисекундную мертвую зону анимации закрытия, когда объект переходил из статуса «открыто» в статус «закрыто» — мельчайший промежуток, во время которого дверь как бы на мгновение исчезала в переходных состояниях; если во время этой мертвой зоны прыгнуть в дверной косяк, то существовала ничтожно малая вероятность застрять в текстуре. Провернуть такой трюк, еще и пять раз подряд, было бы сложно даже для опытного фиксера. Либо этот нарушитель знал о каких-то новых изъянах системы, либо он сам обладал системой отладки, попросту редактируя свойства объектов для своих целей. Но зачем? Неужели просто для того, чтобы повеселиться?
— Говорят, что раньше рис мариновали с пресноводным карпом и морской солью в течении длительного времени — вплоть до целого года. Таковым считался традиционный рецепт суши, — произнес очередную реплику бот.
— Да заткнись ты нахуй, — вспылил Сузуки.
Он вынул второго пользователя — мужчина спокойно подошёл к раковине и помыл руки, словно с ним ничего не происходило.
— Кто вас запечатал? — поинтересовался полицейский.
— Я не помню. Ничего не помню.
— А вы что скажете? Тоже память отбило? — спросил полицейский у остальных.
— Мы не помним, — одновременно ответили они, отчего Сузуки застыл на месте: его смутила безупречная синхронизация их голосов.
— Что вы помните последним?
— Мы пошли в уборную и застряли, — все так же одновременно ответили мужчины.
— Вы ощущаете какие-то изменения в теле или уме? Чувство чужого присутствия, мысленный шум, нарушения самовосприятия? — спросил Сузуки, вынимая последнего пострадавшего. — Вы можете четко идентифицировать свои личности?
— Да, — ответили мужчины. — Мы — Забуза Андо.
Сузуки остановил видеозапись. Фиксеры, созванные для экстренного совещания, задумчиво переглянулись между собой: даже с их повышенными правами для отладки взлом пользователей был невозможен. На экране поверх видеоряда наложилось досье загадочного «Забузы Андо». Мужчина, двадцать семь лет, холост, при жизни был специалистом по кибербезопасности, в настоящее время занимается модулированием поведенческих паттернов ботов. Имеет специальные права первого уровня для редакции поведения ботов. Не привлекался за нарушение порядка. Живет в центре Токио в двухкомнатной квартире.
— За ним уже отправили отряд, но его поиск осложняется тем, что система определяет «захваченных» людей как его личность. Поэтому мы даже не знаем, кто из них оригинал, и сколько их еще на свободе. Всех, кого удаётся поймать, пока помещаем в карантин, — докладывал Кэнто Ямадзаки, фиксер из отделения кибербезопасности. — Судя по анализу, Забуза вылавливает случайных людей, багует их, чтобы обездвижить, и замещает личность на свою. Какой уязвимостью он для этого пользуется пока непонятно. Зачем он это делает — тоже.
— Вот ведь уебок, — сплюнул Ямада Рескэ, еще один фиксер из отделения кибербезопасности. — Ладно багами играться, но стирать чужие личности — это уже серьезное преступление. Как мы вообще его проглядели? Отчеты о нападениях поступали уже на протяжении несколько недель, и никто ничего не заметил?
— Никто не думал, что существует возможность взлома пользователей, — развёл руками Кэнто.
— Нужно ввести ограничение на передвижение по улицам. Хироси поставлен в известность? — спросил Сузуки.
— Да, — кивнул Кэнто. — В первую очередь нам самим следует быть осторожными, если Забуза поймает фиксера, то получит в руки дополнительные инструменты для своей захватнической деятельности.
— А Хироси не хочет дать нам дополнительные права? Чтобы в случае чего сразу обнулить Забузу? — спросил Такэути Рема, фиксер из отделения дебага. — Или хотя бы под пол забросить, не знаю. Сейчас мы даже защитить себя толком не можем.
— Исключено. Риски и так высоки. После совещания каждый из нас отправится на поимку «копий» с отрядом полиции. Времени мало — Забуза распространяется по городу словно вирус. У кого-то остались вопросы? Догадки? Предложения?
— Хироси не может зайти в центральный код и самостоятельно отключить Забузу как конструкт? Разве это не самый простой выход? — спросил Сузуки.
— Можешь сам у него спросить, — ухмыльнулся Ямада. — Уверен, ответ тебя удивит.
— Обязательно поддерживаем связь, сообщаем о своём статусе каждые пятнадцать минут, — приказал Кэнто. — Нет сообщения — значит за вами отправляют дополнительный отряд. Встречаемся в конце дня с отчетами о проделанной работе. И да, помните, от вас зависит будущее «Цукуеми». Наше будущее.
Объявление всеобщего «локдауна» не помогло: первый же вызов, на который приехал Сузуки с отрядом полиции, был в квартире жилого многоэтажного дома. Забуза с помощью бага проник через стену и впечатал целую семью в мебель, двух пользователей и ребёнка-бота. Сузуки осторожно вытащил женщину из дверцы шкафа, затем достал мужчину из узкого проема между стиральной машиной и раковиной — его тело застряло так, что голова прошла сквозь потолок, и соседи сверху, заметив его голову торчавшую из пола, вызвали полицию. Как и в других случаях, оба не помнили, что произошло, отвечали на вопросы синхронно и называли себя Забузой Андой. Ребёнок, десятилетняя девочка, тоже была запечатана в текстурах — в стеклянной двери на балкон. Ее скрипты сломались, и она бесконечно дергалась в попытках сесть внутри двери. Сузуки вытащил ее, она тут же подскочила и, бегая вокруг него и полицейских, стала напевать детскую считалку
