ради общего дела. А соперник тем временем ходил вокруг, размахивая руками и подзадоривая зрителей. Кажется, он наслаждается своей ролью.
— Чёрт побери, — проворчал я себе под нос, — почему мне больше платят за то, что меня бьют, а не за то, что бью я? Забавно, как деньги влияют на человеческую психологию и мою физиономию.
Следующие тридцать минут стали для меня своеобразной гимнастической сессией, которую я никому не порекомендовал бы. Меня швыряли, бросали, крутили — в общем, использовали по полной программе, словно я был резиновым манекеном на распродаже.
Гриша орал с трибун так, что, казалось, его голос прорезает мне дополнительную дыру в голове. Он успел опустошить бутылку дорогого виски, видимо, надеясь, что если напьётся, то мой нокаут будет менее болезненным… для него.
Меня мотало из стороны в сторону, как воздушный шарик на сквозняке. И когда я прикинул, что ставки уже не растут так бодро, как хотелось бы, я понял: пора сворачивать этот цирк.
Поднявшись в очередной раз, я встряхнул головой, словно пытаясь отключить режим «грушу для битья», и уставился на соперника.
— Ну что, размялись? — улыбнулся я так широко, как только позволяли ссадины.
— Ты выносливый, — признал он нехотя. — Но далеко не уйдёшь.
— Возможно. Но как говорил один мой знакомый: «Неважно, сколько раз ты падаешь, важно, сколько монет успеваешь собрать по дороге вниз». И знаешь, этот знакомый — я сам.
— Может, сдашься всё же? — продолжил он, видимо, заботясь о моём здоровье больше, чем я сам.
Я поднял на него взгляд и криво усмехнулся:
— Да нет, — протянул я, как человек, которого пригласили на третью порцию десерта. — Подерёмся ещё чуток, а там видно будет.
Он пожал плечами — мол, сам напросился, — и мы снова сошлись в клинче. Соперник был уверен, что я на последнем издыхании, и снова попытался провести свой коронный проход в ноги. Но я уже раскусил его. Легонько выставил ногу вперёд, точно зная, что, если бы выдвинул её на сантиметр дальше, он бы сменил тактику и попытался меня пощекотать.
В тот миг, когда он бросился на мою ногу, я внутренне ухмыльнулся. По его плану следовало эффектно швырнуть меня через плечо, чтобы я снова упал, как мешок картошки, вызывая восторг публики. Он схватил мою ногу, дёрнул на себя… и ничего не произошло. Мой вес вдруг стал для него неподъёмным, будто я съел грузовик перед боем. Когда он осознал, что что-то пошло не так, и поднял глаза, было уже поздно.
Моё колено стремительно летело к его подбородку. Один звонкий щелчок — и соперник отлетает на добрых шесть метров. Бил я, надо сказать, аккуратно: парень он неплохой, свою работу выполнял честно, не пытался мне глаза выдавить или ещё какую низость сотворить. И за всё время нашего поединка ни разу не позволил себе ехидных замечаний о моей скорой кончине. Поэтому я проявил к нему максимум гуманности: рассчитал силу так, чтобы просто уложить его спать, а не отправить в стратосферу.
Он растянулся на ринге, а арена взорвалась аплодисментами и криками. Рефери развёл руками и объявил:
— Смотрите-ка, насколько крепкий паренёк этот Ночной Разбойник! Его больше тридцати минут мутузили по всей арене, а он умудрился победить! — усмехнулся рефери, пожав плечами. — Ладно, тем не менее, победитель есть победитель!
Гриша, мой верный агент, прыгал от радости, размахивая руками.
— Это мой боец! Видели, как он его уделал? — кричал он.
Мы, радостные и слегка ошалевшие от адреналина, направились в раздевалку. По пути я заметил, что Гриша как-то подозрительно быстро протрезвел. Ну да, на то он и лекарь, чтобы нейтрализовать алкоголь в организме одним щелчком пальцев перед важными переговорами.
— Зачем ты вообще пил? — спросил я, когда мы остались наедине.
Гриша хитро прищурился, глаза заблестели озорством:
— Чтобы все думали, что я пьян, и моя концентрация ниже плинтуса. Это старый трюк для обмана. Не все же знают, что мы, лекари, такое можем. Иллюзия опьянения — отличный способ расслабить собеседника и вытянуть из него лишнюю информацию.
— Ах ты, мастер интриги! Наверное, для тебя игра в покер — это слишком просто? — я покачал головой, усмехнувшись.
— После тех времён и передряг, которые мы с тобой пережили, когда меня пытались отравить, утопить и застрелить, причём всё одновременно, подобные шалости — просто детские игры, — он отмахнулся.
Я присел на скамейку, ощущая приятную усталость, которая сейчас разливалась по мышцам.
— Ну и каковы результаты нашей маленькой авантюры?
Гриша расплылся в широченной улыбке.
— Добрыня, ты не поверишь! В этот раз мы выиграли столько, что я сам в шоке. Точную сумму ещё подсчитывают, но, судя по объёмам ставок… Ты точно сможешь купить хоть два таких «Вепря»! — он подмигнул, намекая на мой сгоревший автомобиль.
— Знаешь, такую же машину брать не буду. В этот раз хочу что-то более… внушительное, — я задумчиво потер подбородок. — Не подсобишь с этим? Можешь заказать мне машину от Лимоновых?
Гриша присвистнул, словно я только что предложил купить личный самолёт:
— Тебя и занесло! Лимоновы? Да они же делают машины для самых избранных!
В мыслях я прокрутил информацию о Лимоновых. Род, который занимается многими делами, в том числе специализируется на производстве уникальных автомобилей. Молодёжь обожает их тачки, каждая делается под заказ, вручную, с любовью и, вероятно, с парой заклинаний на удачу. В них есть защитные системы, встроенный магический функционал — полный фарш. Всё зависит от модели, и на них гигантские очереди. Но если Распутин попросит, то моя очередь станет намного короче.
— Без проблем, помогу! У меня есть кое-какие связи, — Гриша ухмыльнулся. Ну, кто бы сомневался. Да Лимоновы и без всяких связей при упоминании его имени сделают мне уступку.
— Вот и славно. А сейчас ты ведь пойдёшь с организаторами общаться? Сразу тогда можешь на следующий бой договориться с ними, — я посмотрел на него с надеждой.
— Уже? А отдохнуть не хочешь? — Распутин поднял бровь.
— Конечно, — я отпил воды из бутылки, ощущая, как прохлада растекается внутри, — но почему бы не планировать заранее?
Гриша радостно хлопнул меня по плечу:
— Вот это я понимаю — мой боец! Что ж, а есть пожелания?
— Да, хотелось бы соперника, похожего на того, с кем только что дрался, — ответил я, не
