— Я решил пока не стирать этого — хотел, чтобы вы увидели. — Отвернувшись, Скард махнул рукой в направлении картины, будто боялся, что подобное богохульство убьет его одним своим видом.
— Вы правильно поступили, — одобрил Валманн, — и я просил бы вас не притрагиваться к предметам в этой части комнаты, пока наши криминалисты не осмотрят помещение и не снимут отпечатки пальцев.
— Значит, вы мне верите? — Скард с надеждой посмотрел на Валманна поверх очков.
— Да, — ответил тот, — я вам верю. Не исключено, что это очень важно.
— Это точно Лив Марит Скард! — На полном ходу поворачивая на улицу Алувейен, Валманн что было силы выкрутил руль, чтобы не слететь на обочину. На смену заморозкам вдруг пришла оттепель, и лед на асфальте начал подтаивать.
— Почему ты в этом так уверен? — Похоже, Фейринга увиденное не убедило.
— Рисунок на картине!
— Иисус с членом? Это что — ее авторская подпись?
— Нет, не сам рисунок, а надпись. Лив Марит Скард любила называть муженька «свинотрахальщиком».
— И откуда ты все знаешь… — вздохнул Фейринг. Похоже, ему было все равно. Слова не были его стихией. Он предпочитал им более реальные доказательства. Он был типичным блюстителем порядка, не расстающимся с пистолетом.
— Вряд ли совершенно постороннему взломщику, забравшемуся в квартиру нашего проповедника, вздумалось бы написать именно этого слово.
— Может, ты и прав, — согласился Фейринг, — но нам от этого не легче. Убийства-то все равно не раскрыты.
— И то правда.
— Думаешь, нам в придачу ко всему остальному придется искать еще и эту мстительную ведьму?
— Кто знает… — Валманн вновь сосредоточенно смотрел на дорогу. Асфальт на круговой развязке на улице Ринггата совсем обледенел.
14
Когда Валманн зашел в кабинет, на мониторе мигало сообщение от Кронберга. Оно было довольно коротким: «Относительно сообщений и разговоров по мобильнику Агнете Бломберг информации мало. В телефонном справочнике много мужских имен. Если нужно, могу их пробить. Сообщение от Л. Петтерсен было последним. Оно отправлено в понедельник в одиннадцать сорок семь. После этого несколько исходящих звонков на номер Петтерсен. На них не ответили. После этого звонков не было. Могу проверить дополнительно. Выяснил, где адресат находился, когда получил сообщение, — в районе Левангера. Наш подозреваемый и правда бродил где-то там?»
Да, бродил, подумал Валманн. Но, получив сообщение от Лилиан Петтерсен, он сразу же рванул домой, на зов «какого-то страждущего бедняги». По крайней мере, так он сказал Агнете Бломберг. «Сааб» он забрал из ремонта в тот же день. Шину пришлось поискать, потому что модель довольно старая, но к вечеру понедельника ее уже поменяли, и владелец «сааба» мог отправиться домой. Это коллеги Валманна установили еще вчера.
Старший инспектор задумался. Странно, но недомогание прошло. Вовсе не потому, что его вдруг осенило и разгадка дела предстала перед ним — ясная, как Божий день, нет, он по-прежнему не мог увязать события. Кроме того, из-за противоречивости сведений и отсутствия конкретных выводов газетчики и региональные полицейские власти глаз не спускали со следователей и видели, что следствие крутится вокруг любовника и бывшего мужа убитой. Это раздражало Валманна, разумеется. Однако теперь он уже не чувствовал себя подавленным, как в последние дни. Да, он что-то упустил, но теперь, анализируя факты, Валманн ясно понимал, что все необходимые данные у них есть. Осталось лишь отыскать взаимосвязи. Люди, их столкновения и мотивы — вот они, перед ним, словно в карточной колоде: король, дама, валет. А теперь у них на руках еще и джокер — Лив Марит Скард. Вся картина все больше напоминала обычный пасьянс, который вот-вот сойдется. Ему осталось только перевернуть последнюю, главную карту.
Самой правдоподобной казалась кандидатура сексуально озабоченного проповедника с его двойной жизнью. Однако когда Карин Риис убили, тот находился в Тронхейме и возможности уехать оттуда у него не было. Его алиби разрушить не удавалось. Скорее наоборот. Что же касается второго убийства, то, судя по сообщению от Лилиан Петтерсен, у него были довольно тесные отношения и со второй жертвой. Валманн неплохо себе представлял, насколько именно тесные. Она была его следующей целью. Очевидно, Лилиан стояла первой в списке слабых молодых женщин, которых он стремился окружить своей особой «заботой», куда входило пение псалмов и рукоположение прямо в постели. Но она разгадала его тактику… Интересно, что именно она узнала и откуда?.. Лилиан пришла в ярость и послала ему сообщение, где назвала Скарда свиньей.
Свиньей, а не свинотрахальщиком, ведь это словечко придумала Лив Марит Скард. Которая тоже вступила в игру. Почему? Зачем? И какие у нее мотивы? Однажды ей уже удалось улизнуть от него, исчезнуть бесследно, заставив его поверить, будто она умерла. Зачем ей вдруг появляться сейчас? Если она хотела отомстить, то как именно? Нацарапав неприличную картинку на изображении Христа? Неужели ее месть за годы унижений ограничится лишь этим?
И Даг Эдланд, хранящий пистолет на полке в шкафу. Сейчас он заявил о краже пистолета, что лишь усложняет все картину. Действительно ли пистолет украли? Или это ложь? И чего в таком случае добивается Эдланд, этот странно ведущий себя молодой человек с удивительным, даже подозрительным обаянием, чье прошлое и состояние здоровья не позволяют полиции даже приблизиться к нему? Или Валманн подозревает его только потому, что гомофобия Энга оказалась заразительной? Действительно ли Эдланд настолько подозрителен? Или он просто немного странноват по сравнению с обычными жителями Хамара? И правда ли, что Эдланд — гей? Если верить рассказам Эдланда о его неземной любви к Карин Риис, то нет. А вдруг он рассказывает об этом просто для отвода глаз? Однако в его поведении, в его мягких манерах нет и намека на склонность к насилию. Наоборот. В то время как убийства, которые они расследуют, отличаются особой жестокостью.
15
Валманн пытался отыскать Ульфа Эрика Энга, когда получил вызов на совещание с Моене, начальницей полицейского управления. Валманну вовсе не хотелось ухудшать положение Энга, поэтому, прежде чем поделиться своими соображениями о деле с начальством, он решил поговорить с Энгом, выложив все сведения о его отношениях с Лилиан Петтерсен.
Вместо этого он услышал в трубке голос Моене. Выразилась она коротко и властно, как обычно:
— В моем кабинете. Немедленно.
Шагая по коридору, Валманн пришел к выводу, что его вызывают, чтобы обсудить новый пресс-релиз. После второго убийства газетчики начали сильно давить на полицейских — особенно отличились продаваемые в розницу газеты, кричавшие о том, что следователям до сих пор не удалось найти ни одного подозреваемого. Это раздражало всех, но Моене переживала сильнее других. Подходя к ее кабинету, Валманн попытался придумать парочку ничего не значащих фраз о том, что полиция «далеко продвинулась в поиске лиц, имеющих отношение к убийству». Ничего, они наверняка быстро разделаются с пресс-релизом.
