семьей и принимали в гостях друзей.
Недавно прилетал мой любимый младший брат с невестой. Он пошел на расширение, теперь у него своя сеть анти-баров, набирающих популярность. Мои семейные созванивались регулярно, у них все идет довольно неплохо. Нет-нет переругиваемся, но больше по привычке. Я перестала быть их вечной палочкой-выручалочкой, сначала обижались, потом привыкли…
Что касается Олега, сейчас он отбывал срок, его дочь Лана моталась с одной работы на другую, меняла папиков и ухажеров, как перчатки. Свадьба с Роговым сорвалась, едва он увидел ее в обществе другого мужчины. В целом, если Лана не возьмется за ум, то повторит, вероятнее всего, судьбу Лиды. Та сейчас работает шлюхой в недорогом борделе. Ефремов, узнав о том, что она завела ребенка на стороне, пошла против его воли, мигом разжаловал Лиду из роли своей жены, лишил дорогого содержания и опустил до уровня недорогой шлюхи. Говорят, она уже закидывалась дурью, на роли дырки для оргий, с которой никто не считается, долго не протянешь.…
Мне было ее ничуть не жаль.
***
Сегодня у нас в гостях были друзья Котова. Дом полон смеха, детских голосов. Я укладывала спать дочку, надеясь, что она крепко заснула, как вдруг… раздался интимный шепот:
— Уснула, наш ангелочек?
Я обернулась и приложила палец к губам, потом поднялась и начала перекладывать дочку в кроватку.
По миллиметру.
Осторожно.
Затаив дыхание.
Не знаю, насколько по времени это растянулось, но с меня буквально сошло семь потов. Я вывалилась из детской комнаты в коридор, слизнув пот над верхней губой языком.
— Ты будто марафон пробежала! — пошутил муж, обхватив меня за талию горячими ладонями.
— Тише, ты! — шикнула на него и прислушалась.
Не проснулась ли Катерина?
Тишина. Боже, кажется, наконец, уснула!
Она совсем разгулялась после приезда гостей, ползала дольше и больше обыкновенного, заразительно смеялась. Потом я еле уложила! Полтора часа попеременно то на шезлонге, то на груди, то на руках, укачивая. Еле-еле уложила!
Мы удалились по коридору, разговаривая вполголоса.
— Руки ноют! — пожаловалась мужу.
Подняла руки и опустила их бессильно.
— Катюшка уже такая крепенькая малышка.
— Почти восемь месяцев нашей принцессе, — благоговейно отозвался Захар.
Он души не чаял в дочери и предложил, прижав меня к стене коридора, рядом с лестницей.
— Когда за вторым пойдем, Дарь-Даря? Ммм…
Сексапильное поджарое тело мужа прижалось к моему, а его мускулистые бедра сделали несколько пошлых, возбуждающих толчков.
— Как там моя киса? Отзывается? — шепнул хрипло, проведя языком по шее. — Давай трахаться.
— Мы уже…
— Мало! — возразил Котов.
— Три часа назад.
— Еще хочу! — добавил упрямо.
— Мне казалось, мы всех привидений из твоего винного погреба распугали стонами…
Пока дочка была под присмотром жен его друзей, а Кот якобы спустился за вином в моей компании, мы не удержались, занялись сексом. Иногда мне казалось, что мы — два долбаных кролика, секса не стало меньше с появлением дочери. Скорее, он стал острее — теперь приходилось находить время урывками, и когда выдавались спокойные минутки, ооо… Пожар стоял до небес!
— Мне кажется, у меня до сих пор следы от деревяшек на спине.
— Развернись — проверю.
— Я обернуться не успею, как ты стянешь с меня трусы и войдешь.
— Не буду я с тебя трусы снимать! — возмутился и добавил сексуально, с хитринкой. — В сторону сдвину.
— Коооот. Там твои друзья. Семьями прилетели. Имей совесть.
— Да-да. Пойдем к ним сейчас, ночью вдвойне расплатишься.
— Ах ты, торгаш.
— Твоя киса будет довольна, гарантирую! — пообещал Котов.
Мы поцеловались, едва не переступив черту.
Благо, о своем присутствии напомнили голоса детей.
— Пора.
— Пора, — оторвались, часто дыша.
Мы смотрели в глаза друг другу, лбы были покрыты испариной.
— Отлипни.
— Сама оторвись. Иначе что твоя рука делает на члене?
— А твоя на моей заднице.
— Один-один. Туше?
— Да.
— Я хочу тебя всегда. Но вчера и сегодня особенно. В чем дело, ведьма? Ммм?
— У меня овуляция.
— Как раз подходящий момент для…
— Котов, дай мне восстановиться. Роды были сложные, дочка тоже с характером.
— Понимаю, понимаю, — закивал. — Еще полгода. Потом я с тебя не слезу, буду трахать от овуляции до овуляции, пока ты не покажешь мне положительный тест.
— Я и не думала, что ты таким сумасшедшим папашей станешь!
— Сам в ахуе, — признался и тут же закатил глаза. — Снова слушать тупые подколы Волчары и умничание Декабрина по этому поводу… Как думаешь, есть ли способ зашить им рот намертво?
— Ой, даже не знаю. Так-то ты им обязан мощнейшей поддержкой, мной — живой и невредимой, а также нашей доченькой.
— Умеешь ты убалтывать. Ладно, пошли… Посидим, потанцуем, согреемся. Рита и Мартина детишек тоже скоро спать погонят, и мы разбежимся по кроваткам. Потом улетим? По-взрослому…
— Улетим, Котя. Улетим… Я только с тобой и начала летать.
— И я — тоже, — взгляд глаза в глаза.
Мы такие открытые, чувственные, честные друг с другом.
Мы — есть.
Счастливые… Любящие. Искренние.
Эпилог
Дарина
Спустя время
Теперь я была Дариной Котовой, жила за границей с мужем.
После перелета, увы, сказалось нервное напряжение последних месяцев, и едва не случился срыв.
Меня положили на сохранение, под наблюдением врачей проходила всю беременность, потом роды. Они тоже были непростыми. Словно кто-то сверху решил испытать меня и наказать за то, что у меня под носом творилось страшное. Едва не лишились малютки, было обвитие, но нашу доченьку спасли.
Тогда мы плакали — я и мой Кот, цеплялись друг за друга, как две щепки в урагане, и просто рыдали, не в силах поверить, что все позади.
Потом еще месяца два я очень плохо спала. Очень-очень плохо, почти не спала!
Мне было важно слышать дыхание дочери… Я успокаивалась, только когда видела, как она спит,когда слышала, как она дышит, когда она была рядом.
Безумно сложное время.
Если бы не мой Кот, не знаю… Я сломалась бы, наверное, как спичка. Но он был моей поддержкой, моим всем… Моей самой большой любовью и самым сложным выбором, ведь когда я решилась на отношения с ним, то считала себя предательницей, переступившей через моральные нормы. Оказалось все с точностью до наоборот: выбрав его, я начала жить открыто, полной грудью вдыхая воздух и чувствуя
