Джейку стало стыдно, а студенты пришли в восторг. Между тем Диане их спор начал надоедать.
— Она хочет сказать, что это единственное сохранившееся письмо к Шекспиру.
— Неужели? — с растущим интересом спросил Джейк. Помимо внезапно обнаружившейся любви к пиву Мелисса была полна сюрпризов. — Письмо с просьбой о ссуде?
— И что с того? — резко спросила Диана. — К чему вы клоните?
— Ну, я бы сказал, что это досадно — единственное письмо, которое Шекспир удосужился сохранить, касалось ссуды.
«Шекспир — ростовщик», — подумал Джейк.
— Да. Не совет относительно сонета, который он писал, не мнение о последней пьесе — ссуда.
Мелисса фыркнула, словно была стойким сторонником Марло всю свою сознательную жизнь. Возможно, в глубине души она действительно им была, пока в классах Беркли ей не привили другое мнение.
— Однако это письмо доказывает, что Шекспир умел читать и писать, а вы даже по этому поводу высказывали сомнения. Квини не стал бы писать ему письмо, если бы не рассчитывал на ответ. В письменном виде.
— Довольно слабый довод в пользу грамотности гения, — заметил Джейк.
— А этот Квини, случайно, не отец Томаса, мужа Джудит? — быстро спросила Мелисса. — Уголовный преступник и прелюбодей?
Диана растерялась.
— Я не вижу, какое это имеет отношение к…
— Это доказывает, что он был отвратительным ростовщиком, имевшим дело с негодяями, вот какое! — Мелисса почти кричала. — Неужели вы можете утверждать, что этот же человек написал: «В долг не бери и взаймы не давай; легко и ссуду потерять и друга»?[71]
Чайлдерс встал и поспешно вышел из бара. Диана с растущим возмущением переводила взгляд с Мелиссы на Джейка — такое же негодование еще совсем недавно выказывала его дочь.
— Шекспир был очень занятым и успешным человеком, а к таким людям часто обращаются с просьбой о деньгах. Мистер… как вы сказали, вас зовут?
— Флеминг. Джейк Флеминг.
Диана еще раз оглядела его с головы до ног.
— Вы явно поддерживаете теорию Десмонда Льюиса, Джейк Флеминг.
— Так вам известно, над чем работал Льюис? — сразу спросил Джейк.
Почувствовав ловушку, она попыталась увильнуть.
— Вовсе нет. Просто ходили слухи. Вот и все.
— Понятно.
— Значит, вы решили, мистер журналист, подвергнуть нашего Шекспира суду?
— Не я. Хотя, если быть честным до конца, это могли бы сделать четыре столетия назад.
— Все это лишь показывает, — вмешалась Мелисса, которая начала слегка шепелявить, — что биографы постоянно игнорируют очевидный факт: Шекспир был деловым человеком, не более того. Он совершал сделки в Стратфорде, хотя должен был находиться в Лондоне и писать пьесы, умел он читать или нет.
По бару прокатился шумок.
— Вы хотите сказать, что нельзя быть деловым человеком и литературным гением?
— Назовите хотя бы одного, — предложила Мелисса.
— Т. С. Эллиот, — последовал незамедлительный ответ.
— Совершенно верно, — нахмурившись, подтвердил Джейк.
Мелисса равнодушно пожала плечами.
— Это лишь исключение, подтверждающее правило, — не сдавалась она. — Бизнесмены могут обладать литературным талантом, это я готова признать. И свой талант они используют, чтобы писать информативные, остроумные книги и статьи. Про бизнес. А некоторые даже пишут поэмы. Ну и молодцы. — Тут она громко икнула.
Джейк видел, что Мелисса сражается с пылом человека, недавно обращенного в новую веру. Кроме того, он испытывал гордость, смешанную с укорами совести, — как могла его дочь все еще оставаться на ногах после такого количества выпитого пива.
— К тому же можно утверждать, что бизнесменом движет желание заработать деньги, а не искусство.
— Вовсе нет, — возразила Диана. — Я уже назвала Эллиота. А как насчет Уоллеса Стивенса?[72]Или Поля Гогена? Оба были банкирами.
Мелисса покачала головой.
— Не сомневаюсь, что Гоген умел писать свое имя, — заметила она. Ее слова вызвали одобрительные крики студентов. — Как и Эллиот. На самом деле, я слышала, что эти люди писали письма. Могу спорить, что каждый из них владел книгой. Возможно, даже двумя.
Диана побагровела. Она явно не знала, как парировать этот удар.
Казалось, Мелисса получает удовольствие от своей новой роли. Джейк обратил внимание, что многие мужчины, похожие на университетских преподавателей, сочувственно относятся к ее словам, в особенности те, которые явно были бы не прочь за ней приударить. Джейк вдруг начал понимать мусульман, заставляющих своих женщин носить одежду, которая бы скрывала их от головы до самых пяток. Как смеют эти люди смотреть на его дочь с таким откровенным желанием? С другой стороны, он и сам с большим интересом поглядывал на привлекательную Диану Паркер, которая, казалось, была готова расплакаться. Она даже уронила бумажник. Джейк быстро его поднял.
— Послушайте, доктор Паркер, — сказал он. — Моя дочь лишь хочет сказать, что художникам и писателям нужны годы, чтобы выйти на определенный уровень, как и бизнесменам требуется время, чтобы овладеть навыками, необходимыми для извлечения прибыли и достижения успеха. Так устроен мир. Мне не совсем понятно, как Шекспир умудрился добиться успехов в таких разных областях, не имея хорошего образования. Ведь речь идет о совершенно разных сферах человеческой деятельности.
Диана бросила на него оценивающий взгляд.
— Так она ваша дочь?
— Да, — ответил Джейк. — Я так полагаю.
— Главное — прибыль, а не искусство, и люди бизнеса будут первыми, кто скажет вам об этом, — заявила Мелисса, игнорируя выпад. Она повернулась к отцу и заговорила, тщательно выговаривая слова: — Расскажи ей о продюсерах.
Диана выжидательно посмотрела на Джейка.
— Да, мистер Флеминг, расскажите мне.
— Я думаю, моя дочь сказала достаточно.
— Уилл Шекспир был как Пи Ти Барнум своего времени, — продолжала Мелисса, делая очередной глоток пива.
И вновь ее слова произвели впечатление на аудиторию. Джейк снова был приятно удивлен.
— Пи Ти Барнум? Откуда ты про него знаешь?
Она в ответ состроила гримасу.
— Ладно, мне надоело слушать эту чушь, — со вздохом произнесла Диана. — Сначала вы затеваете нелепые разглагольствования, цитируя Марло. Потом произносите длинную обличительную речь против Шекспира. Неужели вы думаете, что кто-то воспримет ваши доводы всерьез?
