Болезнь откуда-то взялась, хотя Вика всегда была здоровой. Я собственноручно испортил жизнь всей своей семье. Всем родным и любимым.
— Хотя бы свою вину признаете, — пожимаю плечами, глядя в лицо мужчины. — Но ваши признания никому не помогут. Виктория Сергеевна не станет как прежде, а Виктор не будет вам доверять, как это было когда-то, в далёком прошлом. Ваши наезды с каждым годом все больше и больше оттолкнули его от вас. Да и сейчас Виктор вам не доверяет… Видеть не хочет. Не знаю, чего вы добивались, когда лезли в его жизнь. Решали, с кем ему жить, а с кем — нет. Если бы ему было лет двадцать — я бы, возможно, смогла дать вам оправдания. Но… В моей голове не укладывается вся та дичь, что вы сотворили тогда… И продолжаете творить сейчас. Вы серьезно думаете, что Виктор простит все ваши грехи, если вы переведете все, что принадлежит вам, нашим детям?
— Он и тогда был против жениться на Оксане, — вставляет Амиров-старший. — Но я настоял. В итоге они развелись. Дочь моего друга оказалась такой же фальшивой, не стоящей и пять копеек, как и ее отец… Люди учатся на ошибках, а я их и сейчас совершаю. И нет, я не думаю, что сын простит. Но у меня никого кроме вас нет, Мария. Возможно, он разозлится, что мы так поступаем…
— Верно говорите, — усмехаюсь. — Для чего моим детям ваши деньги? Виктор прекрасно обеспечит свою семью и не позволит, чтобы его дети в чем-то нуждались. Наоборот, он будет в ярости, когда узнает о ваших планах, — киваю на бумаги.
— Это наше завещание, Мария.
— Оно нам не нужно, — цежу сквозь зубы. — Виктор не одобрит и буквально будет в бешенстве, когда узнает.
— У нас больше никого нет. Только ты можешь ему как-то…
— Уговорить? — перебиваю. — Нет, я не стану это делать. Зачем? Вы, как родители, сделали все что могли для своего сына, чтобы он стал для вас совершенно чужим человеком. Он сыт по горло.
— То есть подписывать бумаги вы не станете? — вклинивается адвокат, явно устав от нашего диалога.
— Не стану.
— Мария…
— Спасибо, конечно, за заботу. Но это лишнее. Дети приедут видеться с бабушкой до того времени, пока она жива. А потом… Потом вряд ли. Вы бы для начала со своим сыном поговорили. Или… Я так понимаю, вам стыдно.
Мужчина не злится на меня. Вообще нет. Наоборот: смотрит с каким-то понимаем и даже одобряет мое решение. Он прекрасно понимает, что после всего, что из-за него произошло, простить его просто нереально. Поэтому не давит, боится.
А ещё он думает, что только я могу достучаться до Виктора. Неужели считает, что я имею власть над ним?
Возможно, все так и есть. Но я не стану уговаривать Амирова делать то, чего я и сама не простила бы. Всему вина — человек, стоящий напротив меня — дедушка моих детей. Пусть Викторию Сергеевну мне стало жаль и я сделала шаг навстречу, но этого мужчину я понять и простить не могу. Ну никак! Я не хочу, чтобы он принимал хоть какое-то участие в нашей жизни. Потому что не считаю его достойным этого.
— Мама! — дети бегут мне навстречу.
— Тише, — улыбаюсь, когда они обнимают меня так, будто давным давно не видели. — С дедушкой познакомились?
— Ага, — кивает Саша. — Он сказал, что этот дом наш и что мы можем приезжать сюда, когда хотим!
Я поджимаю губы, глядя на Амирова-старшего.
— А бабушка ушла спать? — Даша смотрит на лестницу.
— Да. И, думаю, нам пора.
Встаю на ноги и, сухо попрощавшись с отцом Виктора и адвокатом, идём к выходу.
— Наше завещание не изменится, Мария, — прилетает мне в спину до того, как мы успеваем выйти из дома.
Я не комментирую его слова. Иду к машине и усаживаю детей в кресла. Прежде чем въехать, звоню Виктору и сообщаю, что мы покидаем дом его матери и что ему приезжать однозначно не стоит.
— Что-то случилось?
— Нет, конечно. Мы едем домой.
— Маша, — тон предупреждающий. — Что не так?
— Твой отец тоже был тут. Если хочешь с ним встретиться, то, конечно, можешь заехать. Решать тебе.
— Он какого черта пришел?
— Давай потом расскажу?
— Ты детей увези, а сама приезжай ко мне, хорошо? Дело есть?
— Какое такое дело?
— Приедешь или нет? На месте узнаешь.
— Ну, окей. Отправляй геолокацию.
Застреваем в пробках. Доезжаем поздно, дети чуть ли не засыпают в машине. Зато говорят, как им понравился дедушка. Не знаю, о чем они разговаривали, но впечатления у малышей остались положительные.
— Бабуль, — зову я, едва оказываюсь в квартире. — Я душ приму и убегаю. Сама справишься?
— Естественно. Поторопись. Ты наверняка опоздала, — она смотрит на настенные часы в коридоре.
Хмурюсь. Сразу доходит: она все прекрасно знает — Виктор видимо рассказал о своих планах.
Через полчаса я уже еду в ресторан, куда меня пригласил Амиров. Я переоделась в короткое темное платье, распустила волосы и, чуть накрасив глаза и губы, вышла из дома. Уже догадываюсь, для чего все это Виктор делает, но… надо поиграть на его нервах. Если сделает предложение руки и сердца — я сразу откажусь. Интересно увидеть его реакцию.
— Я внизу, — говорю, прижав телефон к уху.
— Минуту, — отвечает Вик и уже через секунды вижу его у входной двери ресторана. — Моя девочка, — обнимает меня, прижимает к себе так, что вот-вот кости сломает.
— Соскучился?
— Очень.
— Верю, ага.
Он касается губами моего виска, целует.
— Пойдем.
Пока мы поднимаемся в лифте, Виктор раз десять меня целует. Не выпускает из своих объятий. Шепчет красивые слова. Я ловлю себя на мысли, что разглядываю его с неким восхищением. Черт! Какой же он красивый, привлекательный, сексуальный. Ничуть за те годы, что мы расстались и жили врозь, он не изменился.
Заходим в просторное помещение, посреди которого стоит уже накрытый круглый стол.
— Имей в виду, Виктор, — поднимаю голову и сталкиваюсь с ним взглядом. Все слова застревают в горле, когда я вижу, с какой любовью и нежностью он на меня смотрит.
— Что? — хрипотца в его голосе бьёт по оголенным нервам, заставляет мурашек рассыпаться по коже.
— Ни… Ничего.
Что я там говорила? Что скажу ему «нет», если он сделает мне предложение?
Ну и ну… Давай, Маша, попробуй пойти против своих чувств и инстинктов.
Глава 44
Виктор приглашает сесть за стол, сам опускается на стул напротив и подзывает официанта, нажав на кнопочку небольшого круглого пульта. Парень в специальной форме
