Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
И я и офицеры застыли, не ожидав от увальня штабс-капитана такой прыти. Кажется, он опередил звон разбившегося бокала.
— Стойте! Не двигайтесь! — выкрикнул он, прижав к себе графиню Неверову.
В руке у него был мушкетон. Негодяй постоянно прятал оружие в рукаве, и теперь короткий ствол упирался в левый бок моей тетушки! Ее лицо, выражавшее ужас и неверие в происходящее, было обращено ко мне. У меня мелькнула постыдная мысль, что если графиня останется в живых, то никогда не простит мне случившегося.
Я едва сдерживался — хотелось броситься на Репу и выбить мушкетон из его рук. Но я понимал: малейшая оплошность — и негодяй застрелит ни в чем не повинную женщину. Мозг лихорадочно работал, в то же время отмечая какие-то несущественные детали вроде колышущихся от сквозняка портьер и кота Нуара, ринувшегося к Розьеру.
— Прочь с дороги! — рявкнул отставной штабс-капитан, кивком указав на проход, ведущий в сени.
— Господа, отступите! — приказал Балк. — Никому не нужны новые жертвы! И без того пролито немало крови! Никто вас не тронет, Репа, только не причиняйте вреда графине!
Я превратился в сжатый комок нервов и не сводил взгляда со штабс-капитана, поджидая, чтобы он хоть на секунду отвлекся. Со своего места я мог бы выбить мушкетон из его рук. Майор Балк схватил меня под локоть и потянул в сторону. Я подал ему знак глазами, чтобы не мешал, но Михаил Дмитриевич проявил настойчивость:
— Андрей Васильевич, отойдите! Жизнь графини дороже истины!
Он оттащил меня на пару шагов в сторону.
Кот Нуар все это время угрожающе урчал и мотал хвостом, запугивая котенка. А Розьер, хотя и отвел глаза в сторону, чтобы не провоцировать противника, все же не отступал и стоял, выгнув дугой спину.
И вдруг из-за портьеры показался мосье Каню с трубою для оркестра роговой музыки. Настроен французишка был решительно. Я ждал, что он огреет Якова Ивановича по голове, но Жан решил лишь отвлечь внимание злодея. Мосье Каню изо всех сил дунул в трубу, раздался ужасающий рев. Но отставной штабс-капитан только ухмыльнулся:
— Не смешите меня.
Расстроенный французишка опустил трубу. Да так неловко, что задел по выгнутой спине кота Нуара. Тот от неожиданности бросился на котенка. Они сцепились и орущим клубком закатились под ноги Марии Никаноровне. Тетушка оступилась, придавила чей-то хвост, раздался пронзительный кошачий визг, и от испуга заверещала уже графиня, каблуками отбивая стаккато.
От страшного предчувствия сердце мое схватило ледяными тисками. Я бросился на отставного штабс-капитана. Прогремел выстрел. Яков как-то неловко подался навстречу, и мы столкнулись.
— Ох, плохонько как, — прохрипел он.
Я не устоял и осел на пол, а Репа навалился на меня тяжеленной тушей.
К несказанному счастью, я слышал, как верещит тетушка, и потому смел надеяться, что рана ее не смертельна.
Яков придавил меня, но и только. Я отталкивал его как мог, и еще чья-то сила пришла на помощь. Злодея откатили в сторону, я вскочил на ноги.
Тетушка оказалась невредима, а штабс-капитан Репа мертв. Он лежал с простреленной головой, на полу расплывалась лужа крови.
Из-за портьеры, прикрывавшей проход в глубину дома, выпорхнула кузина и кинулась обнимать Марию Никаноровну.
— Маменька! Маменька! — восклицала Лизанька. — Вы живы?!
— Такой кавардак! Кажется, уже в аду, — пролепетала тетушка.
Следом за кузиной из-за портьеры появился поручик Сенцов, сжимая в правой руке пистолет.
— Ниточка опять оборвалась, — промолвил майор Балк и, переведя взгляд на поручика Сенцова, укоризненно покачал головой: — Что же ты наделал, голубчик?
— Виноват, — смущенно ответил тот. — Целил точнехонько в руку. Но в последнее мгновение — кошачий визг, он дернулся. И вот. — Поручик развел руками.
Я огляделся и заметил мосье Каню. Французишка схватил котов за шкирки и улизнул в соседнюю комнату.
От тетушки я отправился к графу Строганову. Войдя в гостиную, я увидел Алессандрину, бросился к ней и заключил ее в объятия. По щекам графини катились слезы. Поло и граф Воронцов наблюдали за нами со стороны, а на их лицах блуждали счастливые улыбки. Я кивнул Семену Романовичу, но графиню не выпустил.
— Ну, ты же не оставила меня в Петропавловской крепости. И я не оставил тебя в Бутырском замке, — прошептал я на ушко Алессандрине.
— Эти два дня оказались самыми долгими в моей жизни, — шмыгнула она носом. — Думала, кошмар никогда не закончится.
— Признаюсь, я немало удивлен тем, что тетушка согласилась устроить засаду в ее доме. Михаил Дмитриевич сумел обаять ее и уверить в полной безопасности нашей затеи. Вот отчего еще более я поразился тому, что случившееся нисколько не рассердило тетушку, — позднее рассказывал я Павлу Строганову. — Уж такого я решительно не ожидал! Чтобы в характере тетушки вдруг обнаружилась доброта и радушие, которых я и в те годы, когда она была много моложе, не замечал…
— А что же ты хочешь? Ничего удивительного. Графиня прозябала за плетением кружев и вдруг оказалась нужной, вдруг оказалась в гуще событий! — нашел объяснение граф Воронцов.
Из Лондона через Европу он приехал сразу же в Москву и только теперь узнал, что открытие московского водопровода отложили на год.
— Да, вы правы, — согласился я. — Но кто бы мог подумать, что ключ к сердцу тетушки скрывался в заварушке?!
— Знаете, что, — промолвил Поло. — Об одном прошу: не стоит рассказывать отцу, что по ходатайству Якова Ивановича из тюрьмы освободили настоящих преступников.
— Да, нужно пощадить Александра Сергеевича, — поддержал Павла граф Семен. — Страшно представить, какой удар нанесло бы ему известие о том, что его комиссия о помиловании выпустила на волю отъявленных негодяев.
— С возрастом папенька стал наивен. Не разглядел в штабс-капитане мерзавца.
— Думаю, Яков Иванович совершенно искренне переживал за тех несчастных, что без вины томятся в тюрьмах, — сказал я. — Однако это не мешало ему не согласиться с назначениями, которые произвел государь. Он, как мог, боролся за то, что считал спасением для государства.
— А с его смертью ниточка опять оборвалась… — повторил Поло слова Михаила Дмитриевича.
— Как оборвалась?! — вспыхнул я. — Разве после всего случившегося ты не имеешь достаточных оснований арестовать и допросить графа Каменского?
Павел поморщился, — видно было, что с трудом сдерживал раздражение. Но я смотрел на него в упор и ждал ответа. Он понял, что я не отступлюсь, улыбнулся и заговорил:
— Андрей, ты представляешь себе, какое брожение в умах вызовет арест столичного генерал-губернатора, пусть и отправленного в отставку?! Ты пойми, еще жива, слишком жива память о прошлогодних мартовских событиях! Только-только Александр разогнал коллегии и учредил министерства, и тут — новое потрясение! Нет, лучше, чтобы о заговоре не знали. Нужно, чтобы вся эта история тихонечко умерла. Государство — это лодка, нельзя раскачивать ее бесконечно!
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
