и буду продавать зелья.
Разве не нужно всегда иметь запасной план?
[Вы приобрели навык — Тёмное зельеваренье 2 lv.]
Вжжж…
Обожаю приятное ощущение, когда разум наполняется тысячами новых воспоминаний. Ничего в жизни не сравнится с этим чувством, словно самый завораживающий наркотик. Если я и зависим от чего-то, то это от возможности копировать чужой опыт.
Новые знания о десятках кровавых зелий перешли ко мне: Зелье Беса, Зелье Легиона, Зелье Крови и многие другие. Некоторые из них настолько удивительны, что позволяют манипулировать другими существами, даже дикими ведьмами.
Оказалось, что тёмное зельеваренье второго уровня гораздо проще, чем казалось. Это всего лишь варка зелий, но для этого используются необычные методы, включая возможности дерева Ада.
Стоп… Я внимательно всё обдумал. Варка зелий с помощью дерева?
Неужели я только что выбрал бесполезный навык? Из-за таких мыслей сильно вспотел и посмотрел на Соломира.
— А где ты варишь свои зелья?
— Тебя не должно это интересовать, — ответил тот грубо.
Я нахмурился, чувствуя, что его настроение сильно поменялось.
— Почему?
Соломир злобно усмехнулся и процедил сквозь зубы:
— Трупам не нужны такие знания.
В этот момент его тело начало стремительно меняться. Кожа и плоть удлинялись, становились острыми корнями. Тысячи корней образовывали собой двухметровую пасть, способную поглотить человека за раз.
В нём говорил не рассудок, а жажда голода. На секунду подумал, что Соломира, человека с которым говорил, уже нет.
Печально слышать.
Жаль расстраивать этого добряка, но тот звук, который послышался несколько минут назад, был звуком Коя. Тот подобрался настолько близко, что его рука была в десяти метрах.
— Начинай.
Стоило отдать команду, как титан без проблем проломил стены дерева, в котором мы находились, и схватил то, что раньше называлось Соломиром. Так как и учил его, аккуратно, как комарика.
Шлёп.
Капли крови брызнули мне на лицо. От угрожающей пасти ничего не осталось, кроме разбрызганной по стенам жидкости.
— Ой, нуу… Кой. Просил быть тебе поосторожнее. Нежнее нужно быть. Прояви уважение, ведь он всё-таки бессмертный…
Усмехнулся и посмотрел на жидкую массу, растёкшуюся по полу.
— …
Через пять минут на поверхности лужи появились маленькие круги. Они росли, сливаясь друг с другом, и через несколько секунд возникла уродливая голова. Она была бледной, с закрытыми глазами и ртом, который был слегка открытым.
Голова медленно поднималась. Через несколько секунд из лужи выросла шея, затем плечи, и наконец, весь старик. Не таким я его помнил, он выглядел как обычный человек, а не урод.
Он стоял на коленях, опираясь на руки, и медленно открывал глаза. Они были серыми, как вода в луже, и в них было выражение полного недоумения.
— Как ты меня убил? — спросил Соломир.
Щелчок.
Я щёлкнул пальцами и указал на титана. Старик, не веря своим глазам, впал в ярость, ведь почувствовал угрозу. Он и не предполагал, что за каким-то сопляком будет стоять такая сила.
— Я убью тебя, — снова прошипел он и напал.
— Как знаешь…
Это повторялось несколько раз: смерть — воскрешение. Как для выработки слюны у собаки на звук колокольчика требуется несколько попыток, так и процесс дрессировки работал и на людях. Ведь так?
К концу дня стало ясно, что Соломиру не очень нравилось умирать, ведь каждый раз процесс сопровождался невероятной болью. Даже если он был «бессмертным», он не был готов испытывать боль.
Щелчок.
Простой звук пальцев превратился в кошмар для старика. Каждый раз, услышав тихий щелчок, он сжимался, готовясь к следующему раунду возрождения. Наконец, он вымолил:
— Всё, прошу, хватит. Не убивай.
Когда мысль о сопротивлении окончательно подавилась, он стал послушным псом. Не зря копировал навык — Основы тренировок и команд.
— Что тебе нужно? — спросил он.
— Покажи мне, как ты варишь зелья, — попросил я.
— Хорошо.
— Только помни, без глупостей. Любая опрометчивость может стоить тебе дорого, и от твоего леса останутся лишь воспоминания. Ты понял? — угрожающе предупредил его.
Соломир должен был понять, что до этого были лишь детские игры. Я не касался самого ценного — его сердца, его леса. И давал спокойно каждый раз возродиться.
Тишина. Дождавшись его кивка, я выдохнул и последовал за ним.
Думал, что тот будет долго дуться, но я глубоко ошибался.
С Соломира, как с гуся, вода. Старик не потерял свою разговорчивую сторону, даже после стольких лет одиночества и жестоких убийств.
Странно видеть человека, потерявшего все моральные устои. Не понимаю, как тот смог продолжать радостно разговаривать со мной.
Он рассказывал обо всём. Начиная с того, как он был молод, за какими девушками бегал, что он ел и где тратил деньги. А главное о перспективах быть молодым алхимиком.
— Времена были хорошие. Тогда я ещё учился танцевать…
— Да, да, — холодно согласился, устав от его бессмысленного трёпа.
В действительности, история показательная.
Когда тот говорил про свою молодость, в его глазах загорался огонь. А что с ним стало сейчас? Эх… Даже говорить грустно.
Обычный старик, хромающий на одну ногу, прикрывающий свой срам какой-то грязной тряпкой.
Я не жестокий человек, но к своим врагам отношусь соответствующе. Главное, держать в голове, что тот жестокий душегуб.
Впрочем, это сейчас не так важно. Он привёл меня к маленькому баобабу, примерно с человеческий рост. Для баобаба быть таким маленьким было оскорблением.
Разве это не огромные деревья размером с дома?
— Это моя печь, — Соломир довольно хлопнул по дереву.
Всего таких «печей» было несколько, они в равной степени были расположены по всему лесу.
— Как ты вообще варишь зелья в деревьях?
Хоть у меня и были все воспоминания, связанные с работой алхимика, но в голове не укладывалось, как это возможно.
— Я хочу попробовать. Можешь мне показать?
— Ты разве алхимик? — удивился он, ведь не чувствовал «родства» последовательности.
— В какой-то степени.
Меня не смущало, что никто не воспринимает меня как опытного алхимика. По моему мнению, у меня имеются неплохие навыки для новичка. По крайней мере, для моих целей этого должно хватить.
— Хорошо, я покажу тебе, — согласился старик.
— Только у меня нет трав. Я возьму твои?
— Конечно, мой дом — твой дом, — лукаво проговорил старик. Но глубокое недовольство нельзя было скрыть за его кривой улыбкой.
Пришлось брать чужие травы. Я не бандит и не любитель халявы. Просто иногда приходится поступать некрасиво. А что? Я воспринимал лес как свой.
