улице. – Он тоже ставит стакан на кофейный столик. Половину щедро налитого коктейля он уже выпил.
Смотрю на фото над камином. Свадьба Мэтта и Джулии, невеста – в платье-рыбке без рукавов, с идеальными плечами, слепленными богами пилатеса. Когда-то там висела наша свадебная фотография. Кажется, даже в той же рамке. Они просто вытащили старое фото и вставили новое.
Странные они…
– Я там с кем-то целовалась, – говорю я.
Перевожу взгляд на Мэтта. Он двигает челюстью, как всегда делает, когда злится. Его губы поджаты.
– Да ладно тебе.
– Я ничего не говорил!
– Я знаю, как ты выглядишь, когда злишься. А у тебя нет права злиться. Ты той ночью трахал Нину.
Он выдыхает.
– Той ночью – нет, но ты права. Не могу тебя осуждать.
Мне не удается скрыть удивление.
– Я пытаюсь быть честнее, – говорит Мэтт, замечая мой взгляд. – С тобой. Насчет всего. Я думал, если буду делать вид, что у меня идеальный брак, он каким-то чудом и вправду станет идеальным. Но надо было быть с тобой честнее. Думаю, ты не стала бы изменять, если б я не изменил первым.
На самом деле я не уверена, что это так. Я переспала с Кайлом назло Мэтту, это точно, но продолжила с ним спать, потому что меня это будоражило.
Решаю не говорить это Мэтту.
– Кто это был? – спрашивает он. – Я разозлюсь?
– Разве ты когда-нибудь не злишься? – слова вырываются сами, я не успеваю их остановить. Когда-то мне очень нравилось его раздражать.
Но Мэтт только печально улыбается.
– Справедливое замечание.
Боже… Беру стакан и делаю большой глоток.
– Не знаю, – говорю, опуская стакан. – Я помню, что стояла там, на улице, целовала его, но не могу вспомнить его лицо. Но помню, что Савви нас прервала, и она злилась.
Мэтт поднимает брови.
– Злилась?
– Да. Она была недовольна. Мы, кажется, ушли после этого, потому что она сказала: «Идем».
– Наверное, это был Колин, – говорит Мэтт.
– Нет, точно нет, – возражаю я. – Мне он даже не нравился, и я не стала бы целоваться с парнем Савви.
– Он был не совсем ее парнем. Они ходили на свидания с другими.
– Все равно, вряд ли бы я… – Замолкаю, размышляя над его словами. Морщусь и качаю головой. – Он тогда переспал с моей мамой. Хочешь сказать, что он поцеловался со мной, а потом стал подкатывать к моей матери?
– А почему нет? Вы все-таки похожи. – Мэтт смеется, заметив мое выражение лица. – Очень может быть, что он и не знал, что Кэтлин – твоя мама. Он тупее камня.
– Это правда… – Провожу рукой по лицу. – Но я этого не вижу. Даже если я была пьяная. Это точно был кто-то другой.
Мэтт протягивает ко мне руку, приподнимая юбку, чтобы положить ладонь мне на колено.
– Это неважно, – мягко говорит он.
Хлопаю его по руке.
– Конечно, это важно! Это первая важная вещь, которую я вспомнила за все эти годы.
– Это ее не вернет. Ничто ее не вернет. – Он сжимает мое колено. – Я знаю, этот подкаст давит на тебя, но все скоро кончится. И неважно, что он скажет. Неважно, в кого Бен ткнет пальцем: в тебя, меня, Колина, Нину, кого угодно… Он не полиция.
– Да, неважно, что он скажет, но мне важно, кто ее убил. Я хочу знать, кто это сделал, – я, ты, Колин, Нина, моя мама.
– Твоя мама?
– Она той ночью была не дома! Все может быть! Ее алиби – парень Савви.
Мэтт смотрит на меня одновременно с улыбкой и жалостью. Я делаю еще глоток, размышляя, стоит ли делать что-то с тем фактом, что его рука поднялась с моего колена на бедро.
Бросаю взгляд на свадебную фотографию над камином. Если прищуриться, можно подумать, что это наша фотография. Если прищуриться, весь дом снова станет моим. Вся жизнь снова станет моей… Мой пульс учащается. К горлу подкатывает тошнота.
Мэтт наклоняется вперед и целует меня, и я целую его в ответ, несмотря на бешеный стук сердца. Хочется дать ему по яйцам, но я заставляю себя на секунду раствориться в этом моменте. Нужно, чтобы мне снова было двадцать четыре в этом доме, чтобы я почувствовала все, что чувствовала, когда умерла Савви. Я больше не хочу это отталкивать. Если я смогу вспомнить, каково это – быть долбанутой двадцатичетырехлеткой, – может, смогу вспомнить все остальное.
Мэтт обхватывает мою талию, прижимаясь ближе. Я помню, что всегда испытывала противоречивые чувства, когда мы занимались сексом. Потому что, с одной стороны, мне хотелось убить его на месте. Но с другой – секс всегда был потрясающий.
Мэтт чуть отстраняется, чтобы прижаться губами к моей шее.
– Останься тут, со мной, – шепчет он, касаясь моей кожи. – Не возвращайся в Лос-Анджелес.
Я не отвечаю, и он, наверное, решает, что я думаю над его словами, потому что отстраняется и серьезно на меня смотрит. У меня в животе зарождается неприятное чувство.
– Или мы куда-нибудь уедем. Начнем всё сначала. Только ты и я… – Мэтт убирает волосы с моего лица, задерживая руку на щеке. – Я по тебе скучал. Что с нами случилось?
«Что с тобой? Люси, что случилось?»
Воспоминание ударяет меня так сильно, что я с шумным вдохом отстраняюсь.
Передо мной стоял Мэтт. Мэтт пять лет назад, с более длинными волосами и напуганным лицом. Его глаза были залиты кровью. Он был пьян.
«Боже, это что, твоя кровь?»
Что я ему сказала? Я не вижу себя. Вижу только его и его взгляд.
Он все время на что-то переводил глаза. На что?
Что-то у меня в руке. Я почти что это чувствую. Мокрое, грубое, и…
«Чья это кровь?»
– Люси, нет, – резко говорит Мэтт. Моргаю и снова четко вижу его перед собой. Его сейчас. Он обхватил меня за щеки, заставляя смотреть прямо на него. – Перестань.
– Нет, я вспоминаю, я помню…
«Боже, Люси, что ты наделала? Господи… Она мертва?»
– Убьем… – вслух говорю я. Я сказала это Мэтту тогда. Лес вокруг меня обретает форму.
– Убьем… – Я ничего не соображала. В моей голове раздавался голос Савви, не прекращаясь, а передо мной стоял перепуганный муж. Мне на ресницу упала огромная капля дождя, размывая лицо Мэтта.
– Что? – Мэтт отпустил мое лицо. – Ты кого-то убила?
– Заслужил, – пробормотала я. – У нас был план.
– Господи… – Он отшагнул назад, ужас на его лице становился ярче.
– Савви пыталась…
– Что? Люси, что Савви хотела сделать?
– Я знаю. – Мэтт легонько встряхивает меня, возвращая в настоящее. – Люси, я знаю, что ты должна была это сделать.
Теперь
