– Мы следили за ним. Жаль только, поздно подоспели сегодня. Дали многим хорошим воинам погибнуть.
Кмети скрутили Отомаша, связали руки за спиной и потащили прочь. А тот лишь оглядывался, сверкая белками глаз на фоне багровой мешанины вокруг них.
– Так что же всё-таки случилось? – Смилан, жестом отказавшись от помощи, встал и повернулся к Бориславу. – Чего-то я уже и в толк не возьму.
Он пошарил по поясу в поисках походного меха с водой: пить хотелось, и порез на щеке жгло калёным железом – умыться бы. Но бурдючка там не оказалось: знать, обронил. Сотник протянул ему свой.
– Когда приехал гонец с вестью, что катайцы хотят тебя подстеречь на пути к Сайфи-бию, Отомаш вызвался отправиться тебе на подмогу, – начал рассказывать он, наблюдая, как Смилан ополаскивает лицо. – Ижеслав удивился, но перечить не стал. Родичи ведь. Но только на следующий день, как он уехал, примчался другой гонец. А у него уж другое послание. От Латеницы. Оказалось, что это Отомаш Ижеслава извести задумал, с Сайфи-бием уговорился, чтобы тот женщину и дочь Дакши похитил. А после и за тебя взяться хотел. Она о том случайно прознала, после чего воевода приказал подручному своему её утопить. Но она ж ведьма, – сотник приподнял брови на укоризненный взгляд Смилана. – Вывернулась вот. И отправила двух гонцов. Одного чуть позже второго. Знать, первого Отомаш перехватил и подложную весть Ижеславу передал, чтоб самому тебя убить.
– Родич… – ядовито выплюнул Смилан, возвращая бурдюк. – Столько лет суть свою прятал. Ещё и Латеницу…
Бедная девица, влюбилась, поди. Не зря тут Отомаш зубоскалил. Но лишь благодаря её смелости и мужеству удалось выжить. Теперь отказаться от невесты станет ещё труднее – обязан ведь ей, получается, а поступить собрался немногим лучше дядьки. Разве что не утопит, а позором покроет – будь здоров. От этой мысли стало мерзостно на душе.
– К Ижеславу повезёте? – кивнул Смилан на Отомаша, который вместе со своими людьми сидел теперь связанный у обочины.
Борислав проследил за его взглядом.
– К нему. Там решит княжич, что с ним делать. И с остальными тоже.
Он поморщился, словно противно ему было смотреть на предателей.
– А я, знать, дальше поеду, – Смилан глянул на чуть помятое обручье. Теперь ещё больше с ним воспоминаний будет связано. – Дело мое никто не отменял. А теперь с Сайфи-бием мне ещё поболе поговорить стало о чём. Люди-то его всё ж на нас напали.
Сотник согласно покивал.
– Я людей тебе отряжу взамен тех, кто тяжело ранен или убит. А тут мы порядок наведём. Ты не задерживайся. Ижеслав тебя очень назад ждёт.
Оставалось надеяться, что не только брат его дожидается. И воспоминание о Таскув хлестнуло, словно вожжа под конский хвост. Отдыхать пришлось недолго. Воины только умылись и перевели дух, перевязали совсем лёгкие раны да и отправились вслед за Смиланом. До заката можно было поехать ещё с десяток вёрст. Каждая на счету.
К Отомашу даже напоследок подходить было противно. А то и не удержался бы, да ткнул бы ему ещё пару раз кулаком в зубы. Потому, не оборачиваясь, он вновь пустил коня по тропе, надеясь, что новых засад не случится.
Но оставшиеся два дня пути прошли спокойно. Лишь изредка кмети вспоминали случившееся и гадали, как их встретит катайский бий. Не налетят ли всем аулом, не выслушав и не попытавшись решить всё миром? Да что решать, не знаючи? Там видно станет.
Всё чаще леса расступались, раскидывались насколько хватало глаз бескрайние луга, поросшие травами, что, разогреваясь на солнце, источали головокружительные пряные ароматы. Не зря эти земли зовут медовыми. Повсюду слышалось жужжание пчёл и стрекот кузнечиков, одуревших от жары. Паслись вдалеке чьи-то овечьи отары, виднелся край искристой ленты реки Яик, а может, одного из её притоков. Осталось недалеко.
И к вечеру того же дня, когда солнце залегло в седловине далёких гор, показались вдали пестрые юрты рода кара-катай. И стоило только приблизиться, как выехали навстречу воины рода, оружные, готовые дать первый отпор недругам.
Да впереди них ехал хорошо знакомый батыр Куртай – из тех, кто покровительства западного княжича не чурался и, верно, уберегал своего вождя от многих глупостей. Да не ото всех.
Смилана он тоже узнал и тут же сделал знак своим людям – те опустили луки.
– Раз сам княжич Смилан сюда пожаловал, значит, что-то серьёзное случилось, – батыр подъехал и остановился напротив. Катайцы выстроились за ним, образуя живую преграду на пути незваных гостей.
– Серьёзней некуда, – ответил он, окидывая всех взглядом. – Мне бы с Сайфи-бием посудачить. А ты людям своим прикажи, чтоб под ногами не путались. Я не драться сюда тащился столько вёрст.
Батыр сощурил и без того раскосые глаза и качнул головой в сторону аула: поехали, мол. Развернулся и пустил коня галопом – только поспевай. Спешившись там, он поймал за узду коня Смилана и махнул рукой.
– Идём. Остальные пусть здесь будут.
И он пошёл за катайцем, почему-то будучи уверенным, что никто на него не нападёт. Хотя бы сегодня – точно. Жизнь по вечернему часу уже затихала.Встреченные в ауле люди косились с опаской и спешили пройти мимо. От муромчан здесь давно не ждут ничего хорошего, хоть ничего плохого те тоже никому из них не делали. А значит, Сайфи-бий так родичей науськал.
Вместе с Куртаем они вошли в одну из юрт, что казались одинаковыми. Проводил внутрь и исчез, словно и не было его.
Бий кара-катай перевёл взгляд с сидящей перед ним на коленях женщины – кажется, его жены – на Смилана, сдвинул брови и жестом приказал ей уйти. Та недобро глянула и быстро скрылась в отделённой тканевой стенкой половине юрты.
– Вот уж не ждал, не ведал, Смилан, что ты здесь появишься, – но его лишённый всякого удивления вид говорил об обратном. Ждал. А может, даже надеялся.
– Верно, думал, что люди твои вместе с Отомашем всех нас в лесу положат?
А вот тут бий наморщил лоб.
– Мои люди?
Смилан прошёл дальше, но садиться не стал, да и хозяин поднялся на ноги, оглядывая гостя хмуро и встревоженно.
– Твои, чьи же ещё? Видел я твою тамгу на крупах лошадей. У тех всадников, что на мой отряд напали второго дня.
Сайфи-бий дёрнул желваками, но заставил себя улыбнуться.
– Может, всё же присядешь, княжич? В ногах правды нет, как у вас говорят.
Смилан вздохнул, но опустился на подушки, ожидая, что тот скажет. А хозяин обошел юрту кругом, о чём-то раздумывая, и тоже сел рядом.
– Скажи ещё, Сайфи-бий, как так ты с Отомашем спелся, что он всадникам твоим и лучникам решил подсобить? – Смилан повернулся к нему, пытаясь сесть поудобнее. Авось разговор будет долгим.
– Тамгой моего рода затаврить лошадей несложно, – рассудил тот. – К тому же, раз сам Беркут там был, не удивлюсь, что его рук дело.
