влезать в игру «бояре-дворяне», — сказала Ева, когда мы отошли от прилавка с блинами. — Устраивала сцену, когда меня не хотели брать. А потом гордо стояла среди взрослых.
Ева откусила блин и улыбнулась. Глаза затуманились воспоминаниями. Взгляд блуждал от кружащихся в народном танце детей к столам, потом в сторону «спящего» колеса обозрения, потом сквозь голые ветки деревьев. Там дальше была игровая площадка, на которой взрослые играли во всякие дурацкие детские игры, чтобы выиграть какие-нибудь дурацкие ненужные призы, типа поделок из папье-маше или наборов деревянной посуды. Хотя такие призы были в моем детстве, что именно сейчас вручают — хрен знает, можно подойти посмотреть. Центральный парк не был для масленицы, или, как ее еще называли «проводы зимы», главной площадкой. Просто одной из. Пожалуй, второй по значимости. А так-то народные гуляния проводились в каждом районе.
— Сейчас я понимаю, что меня брали в игру, только чтобы я не скандалила, — хихикнула Ева. — И выбирали тоже для этого. И руки расцепляли, будто я сама такая сильная и смогла пробить двух взрослых…
Правила игры, про которую она говорила, я помнил смутно. Вроде бы, там делились на две команды, ходили навстречу друг другу с какой-то речевкой, потом одна команда выбирала из другой команды человека и становилась цепью. И выбранный должен был с разбегу эту цепь прорвать. И если не прорывал, то переходил в эту команду. А если прорывал, то возвращался обратно. Мы играли в такое в школе. И да, на каждой площадке масленицы тоже. Только мне не приходило в детстве в голову лезть туда участвовать.
— А я всегда рвался залезть на столб, — усмехнулся я. — Меня не пускали каждый год, и я каждый год обещал, что обязательно залезу и заберу оттуда сапоги. Почему-то там сапоги всегда висели…
— И как, залез? — хитро прищурилась Ева.
— Да как-то… — я торопливо замолк, потому что чуть не ляпнул, что сначала ушел в армию, из которой вернулся только через десять лет, а потом… — Кстати, да! Не залез. И сейчас мне есть восемнадцать!
— Блин, я же пошутила! — воскликнула Ева, когда я целеустремленно направился к толпе вокруг столба. На который как раз пытался взобраться один из желающих. «Не влезет!» — подумал я, оценивая его шансы. Двигается суетливо, лицо нервно-напряженное, мышцы на руках бугрятся и дрожат.
И точно. Забравшись едва ли на четверть высоты, он сделал пару судорожных движений и съехал вниз. И его место тут же занял другой — пожилой и жилистый.
— Обещания нужно выполнять! — фыркнул я. — Тем более, что нам тут где-то полчаса еще надо слоняться, пока парни приедут. Надо же чем-то полезным занять это время…
— Кстати, сапог там вроде нет, — сказала Ева, задрав голову.
— Хм… — я тоже посмотрел наверх. На деревянном колесе болталось несколько ярких коробок. Что именно спрятано внутри — непонятно. Может и сапоги… Хотя размер коробок скорее «ботиночный». — Так дело-то не в сапогах!
Я протиснулся к основанию столба. Распорядителями были двое — мужик в картузе в гвоздичкой и косоворотке поверх фуфайки и тетка в красном сарафане, кокошнике и яркими кругами на щеках. Совсем как Марфушенька-душенька из старой советской сказки.
— Здрасьте, а как записаться на столб? — спросил я.
— Ты что ли хочешь лезть? — заржал толстый мужик, самой выдающейся частью лица которого был нос, похожий на ноздреватый баклажан. — Ты ж дрищ, куда тебе?
Его дружки подхватили смех. А я словил забавное такое дежа ву. Показалось, что я уже видел всю эту компашку раньше, когда был ребенком. Они тогда тоже толклись вокруг столба и отпускали шуточки вслед каждому, кто пытался попытать счастья и сорвать приз.
— Раз дрищ, значит легкий, — заявил я. — Так что, какие правила?
— Молодец, парень! — пробасил мужик в косоворотке. — Вот следом за ним будешь, третим, получается.
— Вторым, — буркнул мужичок в кроличьей шубе. — Я не полезу, ну его нафиг…
Компания «болельщиков» глумливо захохотала.
— А этот хорошо идет! — сказал кто-то из толпы. — Уже почти до половины долез!
— Ничего-ничего, призов на всех хватит! — радушно заулыбалась Марфушенька-душенька. — У нас в этот раз есть спонсор, а не как в прошлом году!
Она махнула рукой на чуть покосившийся рекламный баннер, на котором была улыбающаяся девушка, почему-то рояль и надпись: «Компания „Карина“. Импортные одежда и обувь хорошего качества».
— А сапоги там есть? — смеясь, спросила Ева.
— А как же! — всплеснула руками Марфушенька.
В этот момент почти добравшийся до верха мужик неловко съехал на пару метров, рванул, было, наверх. Но не удержался и заскользил по столбу вниз.
«Как-то не задумывался в детстве, насколько травмоопасное это развлечение», — азартно подумал я. Даже не ожидал, что эта идея так меня захватит.
— Последний кто? — зычно спросил здоровый дядька с пышными усами и в лохматой собачьей шапке.
— Я последний, — я уверенно шагнул вперед.
— Да блиннн! — простонала Ева. Но скорее смешливо, чем укоризненно. Скатившися со столба мужик неловко подвернул ногу и, прихрамывая и пряча глаза, направился к своей одежде, сваленной кучей на столе. А его место уже занял тот, что стоял передо мной.
— Раздевайся тогда, раз лезть собираешься, — проворчал «косоворотка» и подтолкнул меня к столу-раздевалке. — Ты же следующий!
— Так он еще даже к столбу не подошел, — усмехнулся я.
— Да он быстро, ты не переживай! — заржал «баклажаноносый».
И не ошибся, к сожалению. Мужик передо мной не смог подняться даже на метр. Дернулся, едва-едва подтянулся на руках и съехал вниз сразу же.
Плюнул и пошел одеваться. Как и предыдущий, пряча глаза.
— Спорим, этот волосатый выше этого не залезет? — снова раздался голос «баклажаноносого».
«Посмотрим…» — подумал я, переступая босыми ногами по подтаявшему снегу. И двинулся к столбу.
Глава 25
Я похлопал ладошкой по гладкому дереву столба. Ну что ж…
Помнится, в школе было такое упражнение — залезть по канату под потолок спортивного зала, коснуться его ладошкой, а потом спуститься вниз. Из всей страховки — только стандартный дермантиновый мат. Не помню, в каком классе было дело, помню только, что когда физрук впервые поставил нам задачу, большая часть пацанов и девчонок потерпели в этом упражнении сокрушительное фиаско.
