него не завязалось ни крепкой дружбы, ни отношений, то, вероятно, этого и не произойдет. Может быть, он и не тот главный герой, за которого я его принимала. Могли ли мы так сильно ошибаться?
– Ты хочешь сказать, что надо отказаться от него? – Мой голос повышается. Ливви не из тех, кто сдается.
– Я говорю, что парень, похоже, хочет, чтобы его оставили в покое. Почему ты думаешь, что изменить его – хорошая идея?
– Я не собираюсь его менять; он совершенен таков, каков есть. Я собираюсь заставить его открыть свое сердце. Это две разные вещи!
Она задыхается.
– О боже мой. Ты ЛЮБИШЬ его!
Я не осмеливаюсь рассказать ей о нашем коротком поцелуе, когда мне пришлось отвлечь его от разглядывания Ханны. Она увидит любовь, написанную на моем лице, даже если это не любовь. Это просто… что-то необъяснимое.
– Не говори со мной заглавными буквами! Я не люблю его, это такая нелепость – говорить такие вещи! Я здесь, чтобы СПАСТИ его!
– Спасти его от чего? – с сомнением спрашивает она.
Я пытаюсь скрыть свои истинные чувства и делаю мысленную пометку прекратить пользоваться видеозвонком, чтобы Ливви не могла понять, о чем я думаю, просто взглянув на меня.
– От него самого! О, Лив, ты обычно такая понимающая, чего ты здесь не догоняешь? Лос-Анджелес уже меняет тебя?
Она смеется.
– Лос-Анджелес не меняет меня, ты, возмутитель спокойствия. Я понимаю, к чему ты клонишь, но я чувствую, что тебе нужно быть осторожной с Коннором. Его детство, похоже, было испорчено, и это, очевидно, сформировало из него того человека, которым он является сегодня, по очень веской причине. Ты не можешь просто взмахнуть своей волшебной палочкой, и он внезапно исправится. Таких вещей хватает на всю жизнь.
Я хмыкаю.
– Ну, я могу, по крайней мере, попытаться. Я хочу, чтобы Коннор знал, что мне не все равно. В этом большом, необъятном мире есть один человек, который будет терпелив…
– Ты не терпелива.
– Верно, но хорошо, что в этом большом, необъятном мире есть один человек, который действительно заботится без каких-либо скрытых намерений.
– Хорошо, но разве ты не уходишь с рынка через несколько недель? Что тогда?
– Думаю, я должна сделать так, чтобы это чудо произошло до того, как я уеду. – Мысль об отъезде лишает меня частички искорки. Фургонная жизнь – это постоянное движение, но думаю, я полная противоположность Коннору и быстро формирую привязанности. Отъезд будет тяжелым испытанием. Но я ни за что на свете не могу представить, что никогда больше не увижу Коннора. Одна только эта мысль причиняет боль.
– Тогда операция «Заставь его поверить» должна выйти на новый уровень. Что дальше?
Я вздыхаю.
– Нам нужно поработать над тем, чтобы он общался с другими, например, чувствовал себя частью целого, а не аутсайдером. Как мы сделали с рождественскими гирляндами, только теперь пусть это не закончится катастрофой.
– Импровизированная рождественская вечеринка?
– Да! Я соберу кое-кого из Обитателей фургонов, мы обменяемся историями у костра и… подождем.
– Ждать? Почему?
Я убираю волосы с глаз.
– Я не знаю, я думаю, он прокрадется обратно в этот офис, когда я отведу от него взгляд. На самом деле он не компанейский человек.
– Хорошо, тогда почему бы не начать с более интимной обстановки? Почему бы тебе не прокатиться на оленях или еще что-нибудь в этом роде? Что-нибудь более интимное, только ты, он и северный олень…
– Ты великолепна, Лив.
– Я знаю.
– Итак, как жизнь в Лос-Анджелесе? Солнце еще не выбелило твой мозг?
Она хохочет.
– И что ты хочешь этим сказать?
– О, это хорошо известный феномен, что солнце Малибу отбеливает мозги загорающих, и тогда они никогда не захотят уехать.
– Верно, что ж, старый мозг все еще работает на полную катушку. Линия по уходу за кожей проходит тестирование, и пока результаты были положительными. Если все пойдет по плану, она появится в магазинах в течение двух лет.
– Два года!
– Я знаю, я знаю, нужно пройти миллион и один тест на безопасность, и это продолжается снова и снова.
– Значит, теперь ты останешься в Лос-Анджелесе на два года?
Воцаряется тишина.
– Лив?
– Может быть. Может быть, скорее, на полтора года.
– Вдали отсюда ты загорала!
– Зимой?
– Твой нежный цвет лица цвета английской розы, вероятно, может выдержать только ласковое зимнее солнце.
Она смеется.
– Верно. К счастью, я знаю кого-то, у кого есть хороший ассортимент средств по уходу за кожей. И что такое еще шесть месяцев, по большому счету? Ты вроде как не в Лондоне. Ты не будешь скучать по мне. Держу пари, ты продолжаешь сидеть в своем фургоне, даже не думая обо мне.
– Вряд ли. Но я вытащу тебя обратно из Ла-Ла-Ленда, если понадобится. Ты что-нибудь слышала о Джаспере?
– Вроде того. Но у меня практически не было свободного времени.
– Нет свободного времени даже на то, чтобы отправить несколько коротких сообщений?
– Есть ли в этом какой-то смысл сейчас, Флора? Полтора года – слишком долгий срок, чтобы заставлять его ждать.
– Боже, ты прямо как Коннор. Как такое может быть?
– Может быть, мы оба просто практичные люди.
– Только не в мое дежурство.
– Я действительно скучаю по Джасперу, – признается она.
– Так почему бы не сказать, что ты чувствуешь? Из-за таких людей, как ты, в романтических комедиях так много конфликтов. Почему требуется так много времени, чтобы добраться до счастья?
– Я не хочу давить на него. Можете себе представить? Эй, я скучаю по тебе, но я за полмира оттуда, и никто из нас ничего не может сделать, потому что у нас обеих есть работа, которую мы любим, и разные жизни, но надо это переварить, и тогда мы абсолютно ничего не сможем с этим поделать.
Я вздыхаю.
– Ты можешь позвонить по видеосвязи, сводить его на прогулку по Венис-Бич, показать ему Лос-Анджелес со своего телефона! Можешь отправить текстовое сообщение, электронное письмо по электронной почте и назначить свидание в отпуске – вы ведь проводите отпуск в Городе ангелов, не так ли?
– Да, я думаю.
– Итак, ты собираешься стать взрослой и рассказать ему о своих чувствах?
– Черт возьми, может быть, но если это обернется неприятностями, это будет твоя вина.
– Меня это вполне устраивает.
– Я скучаю по тебе, праздничная Флора. Без тебя жизнь определенно стала другой.
– То же самое! В моем фургоне полный беспорядок, потому что некому придираться ко мне за уборкой.
– Что ж, тебе лучше прибраться там на случай, если у тебя останется ночевать мужчина…
– Я так не думаю! – говорю я,
