поэтому стоило хорошенько запомнить рассказ бургграфа… или Флинн… кем бы этот человек ни оказался на самом деле.
Флинн сидела с закрытыми глазами в кресле, откинувшись на спинку. Услышав, как к ней вошли, она вздрогнула, ее глаза распахнулись, а на лице появилась острая усмешка.
– Явились, наконец? Думаете, я уже заждался, чтобы рассказать вам свою историю? – она закашлялась хриплым, лающим кашлем. – Верно, заждался… Ну хоть погляжу на ваши рожи, когда вы все узнаете. Сколько лет ходили в дураках.
Король, не обращая внимания на эти слова, кивнул в сторону небольшого диванчика напротив кресла.
– Присаживайтесь, господа. Чувствую, история нас ждет долгая.
– Правильно-правильно, чего стоять без толку, слушайтесь своего короля, верные псы, – чувствовалось, что Флинн готова говорить что угодно, лишь бы не молчать.
Но они проигнорировали и эту реплику. Только удобно устроившись на кушетке, Анкер повернулся к преступнице и заговорил с ней:
– Ну что же, ваше сиятельство. Или вас лучше называть госпожа Флинн? Мы с интересом ждем вашу историю.
– Я все же предпочитаю сиятельство. Титул принадлежит мне по праву. И в конце концов, из-за него все и началось. Меня зовут Бернардина Флинн Освальд, я первая и единственная дочь бургграфа Анжуйского. Мой отец всегда мечтал о наследнике… и вы могли бы подумать, что его расстроил первенец женского пола, но это не так. Родители искренне любили друг друга, а мать отличалась крепким здоровьем, так что они планировали обзавестись большой семьей. Я с детства была окружена вниманием и никогда не чувствовала себя нелюбимой. Наоборот, я буквально купалась в обожании. И с радостью ждала новых братьев и сестричек, воображая, как мы будем играть вместе. Даже придумывала им имена и разыгрывала сценки с куклами, – Флинн хрипло рассмеялась. – Можете себе представить такую идиллию? Конечно, все вышло не так, как планировали мои родители. Я была еще маленькой и смутно помню тот день, когда отец с утра уехал на охоту. Но никогда не забуду, как кричала мать и как я билась и рвалась из рук нянек, которые пытались увести меня из зала, куда принесли его тело. Это был один из самых жутких дней в моей жизни.
Флинн сделала паузу, словно горькие воспоминания вступили в схватку с магией Кресла Правды. Но сила древнего артефакта, как всегда, победила, и она продолжила свой рассказ:
– Я все равно успела кое-что разглядеть. Руку отца со знакомым перстнем. Плащ, которым его накрыли, был темным от впитавшейся крови, и его ладонь выглядела белой на бурой ткани. Меня било в истерике, я думала, он умрет. Кричала и плакала, чтобы меня пустили к нему. Но меня, конечно же, не пустили. Я не спала всю ночь, хотя меня опоили какими-то успокоительными зельями. И под утро, когда пришла бледная мать, снова начала рыдать. Ей удалось успокоить меня, пообещав, что отец будет жить, и скоро все наладится. Правдой оказалось только то, что он выжил. С того дня отец изменился. Его взгляд потух, а с губ исчезла улыбка. Раньше он много смеялся, а теперь хмуро сидел в кресле, глядя в окно. Я думала, что дело в том, что он потерял ногу. И только потом поняла, что вместе с ногой он потерял кое-что еще. Когда случайно подслушала их разговор с матерью. О том, что у бургграфа Анжуйского больше никогда не будет наследника. И когда-нибудь наши поместья и земли придется отдать королю. Так, ваше величество, я впервые узнала о вашем существовании. И возненавидела вас всей душой.
Флинн вперила взгляд в Эдварда, но его лицо осталось совершенно равнодушным.
– Я долго прокручивала подслушанный разговор в голове. Дни, недели, месяцы. Пыталась придумать, что можно сделать. Как я могла бы им помочь. Попытки придумать решение чуть не сломали мою маленькую детскую голову. Я все же была ребенком. И однажды не выдержала, разрыдалась и созналась матери, что знаю о беде отца. К счастью, в отличие от меня, ей долго думать не пришлось. Первой из нашего поместья исчезла моя нянька. Другие слуги подумали, что она уехала навестить родных и не стали волноваться. Потом пропали две горничные. У дворецкого с лица не сходило встревоженное выражение, но он вряд ли точно знал, что произошло. Либо оказался недостаточно храбр, чтобы вовремя сбежать. Однажды я проснулась, а в поместье никого не было. Стояла тишина, и только холод в нетопленных комнатах пробирал до костей. Я долго бродила по коридорам и звала слуг, но никто не откликался. Наконец в спальне я нашла мать. Несмотря на стужу, она сидела в легком платье с шитьем в руках. Подойдя ближе, я увидела, что это были детские штанишки. С того дня платья для меня стали под запретом. Мои волосы коротко обрезали и отучили говорить про себя в женском роде. Первое время я путалась, а потом привыкла. И когда в поместье приехали новые слуги, никто не заподозрил в маленьком господине Бернарде девочку.
Флинн сделала паузу, а когда продолжила, ее голос изменился, став жестче и грубее.
– Моя жизнь теперь подчинялась строгому графику. Я учился вести себя в обществе, изучал иностранные языки, грыз математическую науку. А еще танцевал, дрался, ездил верхом – и постепенно осознавал, как мне повезло. Продолжи я жить как девочка, и жизнь моя была бы скучна и глупа, а всем заправлял бы мой муж. Нет, мне была уготована другая судьба, и как бы мне ни было жаль отца, я считаю, что родился под счастливой звездой. Нет никого слабее и ничтожнее женщин, у которых с рождения только одно предназначение – служить мужчинам и заботиться о детях. Мне уже удалось избежать этой позорной стези. Я был счастлив, хотя временами тревожился о сохранности своей тайны. Но подарок, который мне преподнесли родители в день совершеннолетия, окончательно развеял тревоги.
На этих словах король оживился и полез рукой за пазуху. Вытянув из внутреннего кармана золотой перстень, он показал его издали Флинн и спросил:
– Речь идет об этой вещице, не так ли?
Флинн замялась, но не смогла промолчать и оставить вопрос без ответа:
– Да. Речь шла об этом перстне. Я называл его Обманом глаз.
Приглядевшись к украшению, Анкер заметил, что на нем выгравирован закрытый глаз. Когда король надел кольцо на палец, золотое веко дрогнуло, на секунду обнажив светлый полудрагоценный камень с темной точкой в центре. Выглядело это так, будто перстень нахально ему подмигнул. Но больше ничего не произошло. Его величество, по крайней мере, в женщину не превратился, как ожидал Анкер. Почувствовав,
