кому не надо долго объяснять, что и как. Да, Каналоа можно сказать переступил черту — убил. Но если разобраться, он убил, спасая жизнь мне, а тут?
Впрочем, всё это — пустые мечты. Чтоб изъять из дома троих взрослых и довольно крупных, с детства хорошо питавшихся, мужиков и не оставлять следов волочения мне понадобится, как минимум, по два человека на тело. Причём, лучше забирать всех одномоментно, а не бегать туда-сюда за каждым новым. Плюс, страхующие. Плюс, несколько человек я бы поставил пасти деревню, на всякий. На случай ночных энурезников. Хотя бы одного, но обязательно, со стороны жилищ людей войны. Ещё одного — на пляж. И одного — контролировать дом объекта до конца операции.
М-да-а-а… У меня здесь знакомых столько нету, не то, что проверенных и подготовленных людей… Я чуть не прыснул, представив как Семис, на костылях скачет впереди нас с Каналоа, а мы вдвоём пытаемся переть Напо, в котором не меньше килограмм девяноста!
Не-е-ет, мысленно протянул я. Семиса впутывать не буду. Не потому, что инвалид, или мне его жалко как приятеля. Просто такое — не его профиль. Он малый честный, хороший сын, наверно — неплохой приятель. И, в целом, влюблённый в море и глубину парень. Вот пусть и остаётся таким.
В общем, план — в топку!
* * *
— Вот что, Каналоа, у меня к тебе серьёзный вопрос.
Каналоа молча поднял на меня взгляд.
Я оставил ненадолго наблюдение за домом Напо и подался к лягушатнику. Каналоа, как оказалось, проявил инициативу: при помощи ножа вырезал гарпун и с рифа загарпунил пару рыбин, которых и зажарил к моему приходу, даже остыть ещё не успели. Офигеть, а быстро он учится!
Нож ему приходилось, держать у нас в лодке — на поясе или ещё где-либо на себе, бывший воин даже «хозяйственно-бытовой» каменный ножик носить отказывался.
— Ты со мной боец?
Ответом было удивлённое выражение на лице «бойца».
— Ты не понял, парень, — вздохнул я. — Ведь я не про то, чтоб быть рядом. Я про то, готов ли ты со мной… — я взглянул ему прямо в глаза, — пойти против племени?
На лице Каналоа не дрогнул ни один мускул, и взгляд как был, так и оставался беспристрастным.
— Впрочем, насчёт племени я, конечно, погорячился, — тут же поправился. — Племя, как раз, от моих действий только выиграет. Но… — новый вздох вырвался сам собой, — несколько табу я собираюсь нарушить.
— Табу нарушает тот, у кого есть душа, — пожал плечами бывший воин, — а я просто тело, что идёт за тобой.
— Пойдёшь за мной, тебя могут убить, — зачем-то напомнил я.
И тут же получил ответ:
— Если умрёшь ты, я перестану быть тоже. Ибо никто не даст мне еды.
— Ха! А это? — я показал на остатки костра с брошенными в него рыбьими костями.
— Всё равно, — Каналоа был непреклонен. — Ты умрёшь, и моё существование вскоре тоже закончится.
Эх! Вот не могу я, чтоб, идущий на такую серьёзную операцию, боец не понимал всей серьёзности! Не так меня воспитали!
— Помнишь, тех двоих, что пришли к нам на базу этой ночью?
Каналоа кивнул.
— Их послал Напо. Он хочет, во что бы то ни стало, остаться старейшиной касты, а я, самим своим существованием, ему в этом мешаю.
— Надо сказать вождю и отцу войны, — словно о чём-то, само собой разумеющемся, заявил Каналоа, — если это Напо, такое должны решать старшие племени.
— Если б всё было так просто… Сам посуди: трупы мы утопили. Сами. Следов теперь никаких. А слово уважаемого члена племени, старейшины самой многочисленной касты против слова кого? Не пойми кого. Изгоя. И тебя, вообще деклассированного элемента. Впрочем, тебя даже слушать не станут.
Не уверен, что Каналоа понял последний мой пассаж, но, похоже, он вообще перестал удивляться словечкам и терминам, что, нет-нет, да прорывались в моём лексиконе.
— Пойми, Каналоа, — продолжал я, — я ведь могу стать кем-то весомым и уважаемым в нашем племени… Захочешь — и ты станешь таким же как я. Повторяю — я научу.
— Мне не стать снова человеком племени, — ровно, без эмоций ответил Каналоа.
— Ладно, — отмахнулся я от вбитой в его голову установки. Не сейчас. — Но пока во главе касты сетей Напо — мне… нам, так и быть изгоями. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь оставаться изгоем?
— Я и так теперь изгой!
— Хорошо, посмотри на это с такой стороны: тебе лучше быть рядом с изгоем или с уважаемым членом общества?
— Что надо делать? — без паузы, совершенно ровным тоном спросил Каналоа.
* * *
Ночи дождались, попеременно наблюдая за домом. Один наблюдал, второй спал. Пришлось, кстати, настаивать, ибо сначала Каналоа заявил, что он готов не спать несколько ночей подряд.
— Нахер ты нужен будешь, не выспавшийся, — скривился я.
— Когда я был в касте людей войны, как-то раз, мне пришлось не спать четыре дня подряд, — с гордостью заявил бывший воин.
— Вот Ата пусть и оперирует бойцами с хроническим недосыпом. А мне ты нужен свеженький. Поэтому отставить споры, иди вон — чуть ниже, там место удобное, и спи.
— Сейчас светло, я не засну!
— Помнишь, я показывал, как расслаблять мышцы? Иди, устраивайся, можешь лист какой на глаза пристроить. И подыши размеренно — выдох длиннее вдоха, и неглубоко. Всё, срубишься, как миленький.
Сам я после Каналоа тоже подремал часа три, а перед самым закатом, когда движение в деревне почти прекратилось, пробрался к ручью и вновь перемазался весь грязью. Эх, ведь в который раз приходится по ночам в бесплотную тень играть, а я все грязью маскируюсь! Видимо пора обзаводиться более подходящей ночной «косметикой».
На этот раз, в отличие от предыдущего моего ночного появления в деревне, никто с факелами не патрулировал. Ни в одном доме я не заметил света — лучин или светильников здесь не знают, да и освещать открытым пламенем такие легковозгораемые постройки — не самая лучшая идея. Очаг — вот и весь свет вечером. Поэтому до цели я добрался без проблем и нырнул под дом.
В доме Напо ещё не спали. В комнате с очагом, при самом входе, негромко переговаривались несколько мужчин.
— Нашли червяка? — по голосу я узнал Напо.
— Его нигде нет, отец! — отвечал молодой голос.
— Плохо.
— Завтра я возьму лодку Туна, троих-четверых его гребцов покрепче, и мы сплаваем туда, где этот сопляк обычно прячется от людей.
— Бун и Сон уже плавали, — третий голос, незнакомый. С лёгкой хрипотцой и, как мне показалось, слабый. Словно человек не лучшим образом себя чувствовал. — Я слышал очень странные слухи про этого парня…
— Это ещё ничего не значит. Если бы, каким-то образом, червяк отбился от Сона, во что я никогда не поверю, — добавил Напо, — он бы уже всё рассказал вождю или Ате. И тогда, ещё до захода солнца я бы рассказывал совету племени, куда делся один из моих помощников и один из гребцов. Хотя… — я понял, что Напо усмехается, — кому бы из нас поверили, для меня не загадка.
Соображает, скотина, совершенно спокойно отметил я.
— Отец, но они могли бы позвать шамана! — голос постарше. Понятно, значит это Атеа.
— Этого выжившего из ума старика? — негромко хохотнул Напо. — Всё что он может, это пускать пыль в глаза. Умные люди давным-давно поняли, что ни на что неспособен и просто с ним не считаются.
— Я думаю, нужно попросить людей войны о помощи… — заикнулся хриплый.
— Не твоя работа думать! — оборвал его Напо раздражённо. — Бун думал! А из-за тебя он наверняка уже рыб кормит. Он ведь столько лет не ходил в море!
— Но я же не мог! Духи отняли у меня здоровье, я вообще несколько дней думал, что уже настал мой час встретиться с предками!
— Да причём тут духи! — лёгкая усмешка самого молодого — Афы. — Не надо было ту непонятную рыбу на дележе себе требовать.
— А ну, цыц! Ты! Мне не важно, болен ты или здоров, не отходишь от меня ни на шаг, слышал! Пока всё не уляжется, даже спишь в моей комнате!
Ответа я не услышал, но и возражений тоже.
— Теперь, ты. Мысль хорошая, действительно надо сплавать до норы этого червяка, но людей возьми побольше. И заруби на носу — ты просто смотришь, и всё! Если какие вопросы будут — вы ищите Буна, дескать, он хотел поговорить с червяком про его добычу рыбы и всё такое. Сами ничего не предпринимаете, а смотрите и назад!
— Хорошо, отец.
— А я всё-таки считаю, что нужно подключать касту войны… — это опять Атеа.
