тяжело вздыхает.
– Знаю, что должна хорошо заниматься. Пропустила всего лишь пару занятий…
Она замолкает, и на ее лице проявляется ярость.
Анаис крутит прядь волос пальцами, но ее движение быстрое и резкое.
– Откуда ты об этом знаешь? Кто тебе сообщил?
Молчание наполняется негодованием. Во мне начинает расти гордость за нее.
Анаис еще сильнее начинает теребить волосы. Ей хочется причинить себе боль.
– Конечно! Я должна была догадаться об этом. Ладно, знаешь, что я скажу? Тебе стоило лучше потратить деньги.
Она еще немного слушает отца, и разочарование, то самое, которое уже видел множество раз, снова начинает проявляться.
Медленно подхожу к ней и беру за руку, которой она изводит себя.
Наши взгляды встречаются, и страдание, которое читаю в ее глазах, едва не разрушает меня, однако она оставляет руку в моей и отпускает волосы.
– Я верну тебе все до центика, – цедит она сквозь зубы и вешает трубку.
Когда Анаис видит, что снова приближаюсь к ней, поднимает руку, чтобы остановить:
– Мне нужна минутка, Дез.
– Даже не мечтай.
Игнорирую просьбу и крепко обнимаю ее. Она яростно дышит, но ярость куда лучше, чем покорность.
– Он болван.
– Это так.
– Хочешь об этом поговорить?
– Нет.
– Окей.
Немного качаю ее, пока дыхание не успокаивается, и она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня:
– Я хочу блинчики.
Расслабленно выдыхаю. Мэтт не вывел ее из равновесия. По крайней мере, не так, как в прошлые разы. Глажу ее по щеке.
– Тогда вперед, малышка. Приготовим лучшие блинчики во всей Калифорнии.
– Хвастунишка.
Она встает на носочки и целует меня.
Возможно, ей достаточно меня, чтобы быть счастливой. Мне точно достаточно ее.
30
Анаис
Даже у самого сильного человека есть слабости.
Быть здесь в худший момент для Деза и не сломаться. Для меня это стало важной трансформацией. Будто сердце изменило ритм, а кровь принялась еще быстрее бежать по венам. Будто я по-настоящему была живой, а не казалась, как было многие годы.
Дез принимает душ, и я пользуюсь этим, чтобы немного прибраться. Приготовленные блинчики были просто пальчики оближешь, но мы учинили беспорядок на кухне.
Собираюсь и сегодня пропустить уроки, потому что сейчас в приоритете Дезмонд, и даже отец не сможет отвлечь от этого намерения. Вернусь к учебе, как только, так сразу, но не сейчас.
Садовник воскресил в памяти Дезмонда вещи, которые до сих пор находятся с ним, пришитые к нему, словно вторая кожа, пусть Дез и не хочет, чтобы я беспокоилась из-за этого.
Учитывая, что Дезмонд не хочет ничем делиться с Брейденом, остаюсь единственным человеком, который может быть рядом с ним, так что не собираюсь ни на сантиметр отдаляться от него.
Мир Дезмонда темное обиталище, и я знаю лишь его часть. Это все должно бы испугать, и, возможно, прежняя Анаис отдалилась бы от Деза, но я изменилась.
Мы связаны неразрывно и вместе встретим демонов.
Мою сковородку, когда в дверь два раза осторожно, почти нерешительно, стучат.
У Брейдена есть ключи, так что это не он. И хотя на мне почти ничего нет, Дез еще в ванной, поэтому придется открыть.
Не готова к тому, кого вижу, хотя стоило ожидать, что рано или поздно она снова появится.
Виолет.
На ней белый топ, который доходит до живота, обнажая его, и джинсы с дырками на коленках. Она прекрасна. Как только видит меня, ее глаза округляются от удивления:
– Анаис.
– Виолет.
Признаю, мой тон далек от приветливого, но после всего того, что случилось вчера, собираюсь держать подальше от Дезмонда все, что может побеспокоить.
С удовлетворением слежу за ее взглядом, который пробегает по моему телу. На мне только майка Деза, что само по себе достаточно ясно и однозначно говорит обо всем. Однако на лице Виолет появляется саркастичная усмешка, и я чувствую, что того и гляди взорвусь.
– Дезмонд дома?
– Он принимает душ. Передам, что ты приходила.
– Я могу подождать. Это не проблема.
Что за нахалка!
В этот момент Дез выходит из ванной.
Хвала небесам, он одет, но от его вида, как обычно, хочется восторженно завизжать, так что чувствую желание застолбить территорию.
– Виолет!
Она вскрикивает и бросается в его объятия.
– Я скучала по тебе!
Что?
Дез замирает в изумлении. Виолет перегибает палку, чтобы побесить меня, и это глупо, потому что Дез не знает, как вести себя с нами обеими. Однако знаю, насколько мы важны друг другу, так что сдерживаю ревность и стараюсь оставаться спокойной.
– Да, э… – Дез бросает на меня взгляд, полный раскаяния, и отстраняет Виолет на приличное расстояние. – Как у тебя дела?
– Сейчас хорошо, – произносит Виолет и аккуратно дотрагивается до повязки на плече Деза. – Чемпион, что с тобой стряслось?
Дез не отвечает. Нервная судорога пробегает по нижней челюсти. Виолет поворачивается и смотрит на меня, и я чувствую, как она смотрит на мои шрамы.
Что она видит? Сумасшедшую девицу, взбаламутившую голову парня, в которого она влюблена?
Избегаю ее взгляда и, уставившись в пол, тереблю кантик майки Деза, переминаясь с ноги на ногу. Затем наконец-то чувствую объятия рук, рук моего парня. Дез заметил замешательство и дает знать о себе.
– Все нормально?
Киваю:
– Мне нужно идти.
Хочу оставить их одних, чтобы они могли сказать друг другу все, что захотят, чтобы положить конец… тому, что есть между ними.
– Ты не должна.
Дез ни капельки не беспокоится, что Виолет его услышит.
– Нет, мне нужно, Дез. На прием к доктору.
Целую его в губы и, когда он отпускает, вижу на его лице разочарование, потому что он считает, что ранил меня.
Это не так, любовь моя.
Надеюсь, что взгляд передает ему это. Убегаю в ванную, оставляя им возможность объясниться и оказывая Дезмонду доверие.
В спешке переодеваюсь. Приму душ у себя.
Не слышу их голосов. Ничего удивительного, что они не говорят в моем присутствии.
Именно так это и представляла.
Выхожу из комнаты и хватаю телефон, даже не взглянув на них, иначе могу раскаяться в огромном доверии, которое оказываю Дезу. Однако татуировка на безымянном пальце значит больше, чем настоящее кольцо. И это успокаивает.
Прикасаюсь пальцем к ней, когда ухожу из квартиры Деза, и снова думаю про обещания, которыми обменялись в Лас-Вегасе. О любви, которая никогда не исчезала и вернулась, чтобы снова овладеть нами, безудержная как никогда.
Закрывая за собой дверь, глубоко вздыхаю и пытаюсь отогнать тяжелые мысли.
То, что есть у нас с Дезмондом, всегда будет намного сильнее
