и усадил на стол, одновременно разводя ноги. Стол подозрительно затрещал, но нам было все равно.
— Так что — согласна? — спросил Егор, стаскивая с меня трусы, пока я, судорожно путаясь в собственных пальцах, расстегивала его ремень.
— А ты согласен? — ответила я, таща вверх его футболку и скрещивая лодыжки у него на пояснице.
— Да! — выдохнул он, нанизывая меня на себя до упора.
Я тоже была согласна, но ответить уже была не могла.
Однако он почему-то все правильно понял.
Эпилог первый, в котором мы узнаем самую главную тайну романа
— Почему на кухне осколки чашки? — поинтересовалась Элка, воздвигаясь в дверях моей комнаты и сплетая руки на груди.
— Мы с Егором ссорились, — ответила я рассеянно, пытаясь сообразить, куда класть вазу — в коробку «Посуда. Хрупкое!» или в коробку «Гостиная. Интерьер». Подходило и то, и то. Где-то в мою систему упаковки вкралась ошибка. А впереди были еще блендер, тоже разрывающийся между «Кухня. Важное» и «Бытовая техника. Мелкая» и фен, который претендовал и на бытовую технику, и на коробку с вещами из ванной.
— А почему стол сломан? — допрос продолжился.
— Мирились, — коротко ответила я.
— На столе?! Мы там едим вообще-то!
— А на диване в комнате Базиля мы киношечки смотрим, однако после того, что я на нем увидела в субботу с участием вас четверых, просмотр кино уже никогда не будет прежним! — парировала я.
— Ты все равно съезжаешь… — мрачно буркнула Элка, прислоняясь головой к косяку. — И не будет больше никакого кино. И болтовни под винишко. И загулов не будет.
— Тебе и без меня весело. Найдешь какую-нибудь сексуально раскованную соседку, будет еще веселее, — проворчала я, чувствуя, как грусть исподволь все-таки заползает в сердце. — Особенно если ты согласишься делиться своими мальчиками.
— Я-то соглашусь, — вздохнула она. — Но Вася и Камиль не хотят, чтобы я ими делилась.
— Кто такой Камиль?
Элка вылупилась так, будто у меня на макушке выросли рога.
— Камиль! Дарина! Тот самый чувак, который тут у нас тусит уже несколько месяцев! Ты его борщом кормила!
— Твоим борщом.
— Моим. Но кормила ты своей порцией. Да это он тебе цветы тогда от Егора принес!
— Аааааа! — наконец дошло до меня. — Курьер!
Вот и познакомились.
Элка бросила на меня уничтожающий взгляд.
А я что? Это же не я с ним сплю, мне его имя до лампочки.
— В общем… Без тебя уже будет не то! — топнула она ногой.
— Слушай… — я плюнула на сложную систему упаковки, вычитанную в глубинах интернетов и, завернув вазу в свитер, сунула ее в коробку с одеждой. И села рядом на матрас. — Ну я же далеко не уезжаю. Егор живет буквально в десяти минутах пешком. Что до бара, что до меня — одинаково идти.
— Но в разные стороны! — упрямилась Элка. — И у тебя теперь любовь, тебе не до подруг будет!
— У тебя целых три любви, я же молчу! — огрызнулась я.
— Да какая это любовь… — вздохнула она, подходя и присаживаясь рядом со мной. — Это просто секс. Вот бы мне как у тебя…
— Это тоже был просто секс, помнишь? — я обняла ее и положила голову на плечо. — Как ты орала: «Дарина, тебе нужен маячок!», и я шла в бар исключительно, чтобы развлечься с твоим Андрюшей и снять свой венец бестраханья.
— Сняла, — хихикнула она. — Так сняла, что хрен обратно наденешь.
— Это да…
— Я правда за тебя рада, правда-правда, — Элка так стиснула меня в объятиях, словно собиралась придушить насмерть. — Но иногда жуть как завидую и думаю — почему я тогда не хапнула твоего Егора первой?
— У тебя не было ни единого шанса, — засмеялась я. — Поверь. Просто поверь! Особенно после того, как он меня потрогал!
Проходящий мимо комнаты Базиль, только покачал головой, глядя на то, как мы возимся на моем матрасе, и Элка пытается щекоткой добыть из меня страшную тайну — почему Егор никак не мог ей достаться.
Но я ее, конечно, не выдала.
Об этом должна знать только я… ну и вся его аудитория.
* * *
— Все, это на сегодня последние, — отчиталась я, сваливая приемники и микрофон Нике на стол. — На следующей неделе только на одну VIP-экскурсию записались — «Эрмитаж для селфи». Может, кого из ребят поставишь? Я скину карту с точками, там и обезьянка сумеет группу провести.
— Нет, Дарина, — неожиданно строго ответила Ника. — То, что у тебя появился молодой человек, не дает тебе никаких привилегий! Если записались к тебе, значит, ты и водишь!
— Да я и не говорила, что мне нужны привилегии, — удивленно отозвалась я. — Нет так нет, все в порядке, проведу. Там на час всех дел — и свободна.
Я покосилась в окно. Там, прислонившись к дереву, прямо под пушистым, совсем новогодним снегом, стоял Егор. В белой шапке и белом шарфе — так что замерзнуть ему не грозило. Я лично выбрала и подарила, чтобы он больше не изображал несчастного, всеми покинутого котика на холодном ветру.
Ника покосилась туда же и вздохнула:
— Счастливая ты все-таки. Он лучше того ужасного Арчи.
— И не говори! — с энтузиазмом подтвердила я.
— Но Егор такой спортивный, — продолжила она, рассматривая его с несколько плотоядным видом. — Я думала, он тебя возьмет в свои руки — заставит правильно питаться, ходить в спортзал, заставит похудеть. Ты бы ему отчитывалась каждый час — что съела, сколько воды выпила, какие витамины принимаешь! Привел бы тебя в порядок, держал в строгости!
В ее голосе было столько мечтательных ноток, что я невольно подняла брови.
— Ника… — осторожно начала я. — А ты БДСМ когда-нибудь пробовала?
— Да ты что! — она, кажется, едва удержалась, чтобы меня не перекрестить.
— Попробуй, — посоветовала я. — Особенно дисциплинарные практики, где тебе строгий, но нежный господин будет говорить, что делать, когда есть и требовать регулярных отчетов. Мне кажется, тебе зайдет.
— Дар, ну ты опять издеваешься! — обиделась она. — Это ведь тебе самой было бы полезно! Для твоего же удовольствия!
— Для моего удовольствия, Ника, — я понизила голос и перегнулась через стол. — Он меня сегодня утром трижды довел до оргазма. Без перерывов.
— Что?! — Ника отшатнулась от меня вместе со стулом.
— У меня всю первую экскурсию ноги тряслись, — доверительно сообщила я. — Но у каждого свои удовольствия, так что ты все-таки попробуй с господином, попробуй. Вдруг понравится?
Если у Элки еще были шансы понять «странные» вкусы Егора, то у Ники и других нормальных людей, кажется, никаких.
Разве такой, как он, может хотеть такую, как я?
А?
