закружилась.
- Нифига себе! Немного? – на выдохе выругался Ден – Ты была чуть ли не синяя, когда падать начала.
К нам как раз доковылял доктор, наклонился опираясь руками о коленки, и попытался отдышаться. Несколько минут он сам приходил в норму, и я уже начинала переживать, не придется ли ребятам до больницы тащить два бренных тельца. Но доктор оказался крепким, перевел дыхание, вытер очередную порцию пота со лба и переключил внимание на меня.
- Смотрю, вы уже пришли в себя? А то этот молодой человек в поликлинике такую панику развел, всех на уши поставил. Кричал, что девушка при смерти, и нужно срочно спасать ребенка. Причем толком пояснить ничего не смог.
Я улыбнулась ему в ответ.
- У меня просто голова закружилась, а ребята развели панику. Вы уж на них не сердитесь.
- Голова закружилась? – переспросил доктор и перевел взгляд на Вольдемара – Вы сможете донести девушку до вон той лавочки? А то тут как-то неудобно.
- Конечно! – ответил тот и тут же начал подниматься, прижимая меня к себе сильнее.
За время беременности мой вес значительно увеличился, и Вольдемару явно было нелегко нести такую ношу. Благо лавочка была в десяти шагах от нас. Он усадил меня аккуратно, как фарфоровую куклу и отошел в сторону, давая возможность доктору присесть рядом со мной. Он вначале взял мою руку, чтобы измерять пульс, но уже через секунду нахмурился и полез в свой чемоданчик. Из его недр выудил тонометр и надел его рукав мне на предплечье. Нажал кнопочку и аппарат мерно запищал, а рукав начал надуваться, пока не сжал мою руку до ощущения легкой боли. Все замерли в молчаливом ожидании, пока аппарат не выдал цифры 70/90.
- Ну что ж, милочка, не все так радужно, как вам бы того хотелось. – доктор снял с меня рукав тонометра, скрутил провода и сунул прибор обратно в свой чемоданчик – С таким давлением не удивительно, что вы сознание теряете. Завтракали сегодня?
- Нет. – прокручивая воспоминания сегодняшнего утра я отрицательно покивала головой.
- А это страшное упущение с вашей стороны. Какой срок?
Я сглотнула тугой комок, неожиданно подступивший к горлу, так как сейчас спалюсь по полной перед Вольдемаром, и бежать уже некуда. Высчитать ему теперь не составит никакого труда он ли отец ребенка.
- Тридцать седьмая неделя. – я постаралась сказать это как можно тише, и даже не пыталась смотреть на своего бывшего жениха, подозревала, что ничего хорошего в его взгляде не увижу.
- А это уже тревожный звоночек. Боюсь, вам нужно будет лечь на сохранение. Но, это только после того, как сходите к своему врачу, сдадите анализы и еще… - он достал из того же чемоданчика блокнот и ручку, и начал там что-то писать – Сейчас идите домой, и покушайте обязательно, даже если нет аппетита! – суровым голосом начал он говорить, не отрывая взгляда от листа бумаги – И еще, меряйте давление хотя бы три-четыре раза в деть, и записывайте время и показатели. А лучше до еды и через час после. С этими записями, по возможности, к своему участковому-гинекологу, дальше разберетесь на месте. А вот это – он протянул мне исписанный листок – передадите своему доктору. И пожалуйста, никаких нервных потрясений, нагрузок и вовремя кушать. А если инцидент повториться – звоните в скорую.
- Хорошо, – растерянно проговорила – спасибо!
Вольдемар
Парнишка, который представился парнем Эвелины, меня позабавил. Я видел его серьезные намерения, когда он отгораживал ее от меня, чувствуя угрозу, но соперником его не считал, давая себе возможность по развлекаться. Да только не вышло… Эвелина резко изменилась в лице, от чего я сильно испугался. А точнее она побледнела на столько, что казалась неживой первые несколько минут после падения.
Когда она начала обмякать и закатывать глаза, тело само дернулось в ее сторону, чтобы не дать упасть. А первой мыслью было не просто уберечь ребенка, а защитить ее саму. Причем парнишка тоже кинулся ее ловить, и его лицо в этот момент не сильно отличалось от Элиного. Но я не собирался вручать ему ее «на блюдечке», а потому, прикрикнув, заставил бежать за помощью, благо больница была не далеко.
Умостил ее бессознательное тело поудобнее у себя на руках и прижал к себе крепче. Она казалась бледной со странным синим оттенком под глазами и вокруг губ, что вызывало у меня внутри страшную тревогу. Я потрепал ее по лицу, и попытался позвать по имени, но она не реагировала. Из дамской сумки, которая лежала рядом на асфальте, во время падения выкатилась бутылочка с водой. Недолго думая я взял ее и немного побрызгал на лицо Эвелины, надеясь, что это поможет ей прийти в себя. На периферии сознания у меня звучала лишь одна навязчивая мысль «только не снова!». Я вспомнил те два инцидента в нашем совместном прошлом, и от этих воспоминаний все внутри начинало трепетать от тревоги и волнения. Я даже подумал о том, что рядом со мной ее преследуют странные неприятности, но тут же отогнал эту ересь куда подальше и сказал сам себе, что в этот раз не позволю ничему плохому с ней приключиться. Сам не заметил, как уже был готов забрать ее на край света, подальше от всех невзгод, и мне даже было все равно, чей это ребенок. Если он не мой, я уже готов принять его как родного, просто, чтобы защитить их обоих.
Тяжелый камень упал с моего сердца, когда она открыла глаза. Улыбка непроизвольно появилась на моем лице, и я даже не пытался ее спрятать. Просто был счастливо, что с ней все хорошо.
А когда пришел доктор и спросил про срок беременности, у меня внутри все замерло. Я видел, как Эвелина напряглась и даже нахмурилась, прежде чем ответить. И еще до того как она назвала цифру я все понял. Вот только должного счастья от мысли о том, что наш ребенок все же жив я не ощутил, так как доктор посоветовал пройти до обследование, чтобы выяснить причину ее недомогания.
Я вызвал такси. Парнишка помог мне усадить Эвелину в машину, после чего немного опустошенный он попрощался и с нами не поехал. По видимому, моя фраза о том, что ребенок мой его сильно зацепила, и по моему поведению он понял, что ему ничего не светит. Я был благодарен за это, и по-дружески
