Я никогда не бывал в такого рода ситуациях, совершенно не понимаю, как обозначить первостепенную роль Ланы в моей жизни, при этом сохранив баланс в отношениях с дочерью, для которой Ольга любимая мама. Тот факт, что эта самая мама была готова отказаться от Аллы, которая являлась помехой в их начинающейся совместной жизни с Лёшенькой, так и остался не озвученным. Решил, что бывшая жена бросила фразу в сердцах, желая побыстрее избавиться от кольца на пальце, поэтому промолчал.
‒ Если ты оставишь Лану в Москве и улетишь на отдых с бывшей женой, возникнет ещё больше вопросов и претензий. Не думал об этом?
‒ Ты прав, ‒ подтверждаю догадки Артура, вот только Лана, скорее, обрадуется моему отъезду и возможности не исполнять заключённые договорённости, а я сойду с ума, засыпая в одиночестве и представляя, как мою Вишенку облизывают взглядом мужчины. Две недели без неё слишком много во всех существующих смыслах. ‒ Так и сделаю. Решено.
‒ Вот и ладненько. Слушать нужно, когда тебе умные люди советуют.
‒ Это ты что ли умный? ‒ смеюсь, а Артур морщится.
‒ Да-да, именно я. У меня огромная семья, и чтобы грамотно балансировать между дедами, родителями и братьями, часто дающими советы, которые на хрен не сдались, хитрости и быстроты реакции мало. Прежде, чем встать между кем-то из них, я всегда просчитываю риски. И тебе пора научиться, ‒ тычет в меня пальцем. ‒ Твоя Лана слишком лакомый кусочек, чтобы так надолго оставлять её без присмотра. Даже я оценил её по всем параметрам, ‒ делает жест ладонями, прорисовывая женскую фигуру.
‒ Оценил? ‒ рычу. ‒ А теперь забудь! Свою жену оценивай.
‒ Спокойно, ‒ помощник пятится к двери, выставив перед собой ладони, ‒ фу, Лис, фу! Никаких поползновений в сторону твоей женщины. Я уже забыл, как она выглядит. Стёр её образ из памяти. Я ушёл. Есть идея насчёт новых обязанностей для твоего будущего шурина.
Глава 30Возвращаюсь в отель, когда на город опускается ночь, и застываю в дверях, наблюдая Лану около стойки администраторов. Активно жестикулирует, что-то объясняя собравшемуся вокруг неё персоналу.
Не могу отвести от неё взгляда, словно заворожённый ловлю каждую эмоцию, каждый взмах ресниц и улыбку. Тонкая, грациозная, с плавными движениями и блеском в глазах. Выразительный взгляд, который заставляет меня подчиняться, падая перед ней на колени; чуть вздёрнутый носик, который Лана смешно морщит, когда недовольство берёт верх; пухлые губы цвета вишни ‒ спелые и сочные, от которых можно сойти с ума. Раньше я думал, что она пользуется помадой, которая придаёт спелости её ротику, но нет ‒ это природный оттенок. Медленно сканирую стройную фигуру, мысленно очерчивая каждый изгиб желанного тела, каждый дюйм молочной кожи, практически ощущая на кончиках пальцев мягкость и податливость.
Лана не просто мне нравится ‒ она опьяняет. Но она не моя ‒ не полностью, лишь частично. Её тело с лёгкостью отзывается, а эмоции обрушиваются градом, когда возбуждённая и страстная женщина отдаётся подо мной, но душа по-прежнему закрыта на тысячу замков, а чёртов ключ покоится в месте, о котором я, возможно, никогда не узнаю. Я хочу её всю ‒ почти неосуществимо, запретно, не для меня. Боится поверить? Впустить меня в своё сердце? Возможно. Вот только я, вероятно, боюсь больше, чем она, опасаясь предательства и нового разочарования.
Но даже это не останавливает меня в попытках приручить Вишенку. Гори всё адовым пламенем, если я рядом с ней хочу дышать и радоваться каждому новому дню. Наполняет смыслом ту пустоту, что изъедала целый год, пока я ковырялся в причинах ухода Ольга, анализируя снова и снова, на каком именно отрезке нашего с ней пути допустил непоправимую ошибку.
Анализ бессмысленен, если в какой-то заведомо известной точке на карте судьбы, один человек, посмотрев в глаза другого, просто тонет и не способен сопротивляться тому щелчку, который вызывает разряд. Меня щёлкает каждый раз, когда я прикасаюсь к Вишенке: почти осязаемые, точечные разряды отдаются вибрацией на кончиках пальцев, проходя тонкой нитью под кожей. Сейчас я больше понимаю Ольгу, которая сорвалась в никуда, в попытках догнать Лёшеньку и оказаться рядом с ним. Я в той же позиции догоняющего: ноги заплетаются, путь запутан во мраке, но вдали улавливаю отчётливый образ Ланы, отражающийся светом в душе.
Если бы она только знала, насколько необходима, могла прочувствовать хоть толику того, что чувствую я. Моя немногословность и закрытость играет против меня же, когда язык немеет, а слова теряются в глубине карих глаз. Если бы я был способен сказать больше, открывшись первым и подтолкнуть Вишенку к более решительным действиям, сейчас не пускал бы слюни, облизывая её взглядом.
Лана отходит, оставляя сотрудников обсуждать сказанное и направляется к своему кабинету, так и не заметив меня. Следую за ней, небрежно роняя приветствие персоналу, который провожает меня ехидными улыбками. Мне плевать, что они думают и как оценивают нового хозяина. К косым взглядам отношусь равнодушно, не считаясь с мнением малознакомых людей.
Быстро перебирает ножками, оставляя звонкий стук каблучков на мраморе. В паре шагов от двери, бумаги вылетают, рассыпаясь по полу и она нагибается, чтобы их собрать. Готов рычать, потому что шикарная задница чуть покачивается, а я оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что кроме меня никто не пялится на мою Вишенку. И вот, когда последний лист оказывается у неё в руках, Лана исчезает за дверью кабинета.
Вхожу следом и, оказавшись за спиной, прижимаю к себе:
‒ Не смей больше так наклоняться посреди коридора отеля, где каждый может рассмотреть то, что не предназначено для всеобщего обозрения. Смотреть могу только я, ‒ опускаю ладонь на упругую попку, слегка сжимая.
‒ Ревнуешь?
‒ Ты знаешь ответ, ‒ прокладываю дорожку из поцелуев на шее.
‒ Нет повода для ревности, ‒ разворачивается, а сталкиваясь со мной взглядами, рвано выдыхает: ‒ Ох, у тебя такой взгляд…
‒ Какой?
‒ Голодный.
‒ Так и есть, ‒ подтверждаю догадку Ланы.
‒ Каждый вечер мы едем к тебе, занимаемся сексом и засыпаем в одной постели. Да и утро у нас начинается не с кофе. Мало секса?
‒ Мало тебя, ‒ подхватываю руку и целую каждый пальчик, прикладываясь губами к ладошке, не разрывая зрительный контакт.
‒ Прекрати так смотреть…
‒ Как?
‒ Так… больно… ‒ шепчет. Не понимаю, о чём говорит Лана и застываю в ожидании разъяснений. ‒ Твоё показное спокойствие обманчиво, на самом деле внутри, ‒ прикладывает ладонь к моей груди, ‒ бушует яростный ураган. Чем тише ты говоришь, тем громче внутренний рык. ‒ В груди мучительно щемит, когда я понимаю, что Лана всё замечает, улавливая каждый виток в моём настроении. Был уверен, что она равнодушно смотрит сквозь меня, пропуская всё мимо, но нет ‒ Вишенка присматривается.
