с моим тапочком пробежал большой рыжий таракан. Меня аж передёрнуло. Жутко боюсь тараканов. Сама не знаю почему. Но боюсь ужасно. В квартире было не так, чтобы и жарко, но как-то душно, не хватало воздуха. Очень хотелось горячего чаю со сладким вареньем. Или хотя бы просто горячего и очень сладкого чаю. Чай на кухне был, сахар тоже. Но вот как подумаю, что потом придётся одеваться и бежать по холодине в туалет на улицу, так уже никакого чаю и не хочется.
Я вздохнула и спрятала деньги в банку из-под засохшего «бустилата», в чулане. Авось не найдут. Держать деньги в своей сумке я почему-то интуитивно не решилась.
На улице был не дождь, а ливень. Город накрыло серой пеленой воды, которая буквально падала сверху. Сегодня было моё дежурство. Предпоследний день тут, в Нефтеюганске. И завтра уже домой.
От этого на душе потеплело.
Как же меня здесь всё задолбало!
Нет, так-то город, природа — всё это мне нравилось. Какой-то эдакий суровый местный колорит во всём. Немного экзотики явно не помешает. Но вот делить одну квартиру с этими тётками — выше моих сил.
Как же они меня выбешивали. Особенно своими придирками по мелочам. Я-то и сама такая, что могу ого-го как морально пнуть. Но в данный момент, мне разводить скандалы не с руки. Мне эти люди, и вся эта секта, нужны для достижения моих целей. Поэтому приходилось брать свои эмоции в руки и молча терпеть, пытаясь сглаживать откровенно хамские наезды.
Вот и сейчас, у меня весь день дежурство по кухне. Так бабоньки явно расстарались и специально использовали почти все наши продукты по максимуму. А из чего мне теперь готовить — непонятно.
Я вздохнула.
Пошарилась «по сусекам». Обнаружила остатки геркулеса. Вот и ладненько. Прямо как чувствовала, ещё в первый день, по приезду, заныкала банку сгущенки «на чёрный день». Поэтому на завтрак сварила молочную кашу со сгущенкой, поставила чайник, сделала заварку.
Когда народ потянулся на кухню завтракать, у меня уже было всё готово.
— А Нина Ивановна оладушками нас кормила, — язвительно заметила Валентина Анатольевна, — А Маша делала омлет. Зато теперь какую-то непонятную кашу приходится жевать.
Она демонстративно скривилась, но доела всё до грамма и отложила ложку.
Хоть мне и хотелось ответить ей в таком же духе, но я лишь добродушно спросила:
— Добавки?
Не увидев, что ее слова попали в цель, Валентина Анатольевна побагровела и поджала губы. Дальше завтракали молча.
Когда все наели и оставили мне гору грязной посуды, Зинаида Петровна переглянулась с остальными бабоньками и сказала:
— Сегодня на обед мы будем в краеведческом музее, а вот что у нас на ужин? Надеюсь, не каша опять.
И ехидно так хмыкнула.
Я не стала заострять внимание, что кроме круп, больше ничего нету. Всё подъели.
Ладно, будет день, будет пища.
Когда все ушли на мероприятия, я быстренько перемыла посуду, вынесла помои и понеслась в детский дом.
Не буду описывать всю эту бюрократическую суету. Скажу лишь, что я таки всё это преодолела. Где хитростью, где презентами, где нахальством.
Но преодолела!
А вот из здания я вышла в растерянности. Сумка с вещами Изабеллы была хоть и небольшая, но довольно увесистая. Больше всего места занимали костыли. И саму Изабеллу я держала на руках. Как я это всё допру — не представляю. Расстояние отсюда и до нашей квартиры немаленькое. Я уже подумывала о том, чтобы оставить вещи здесь, отнести Изабеллу, а потом вернуться. Но меня останавливало то, что я боялась оставлять ребёнка одного в чужой незнакомой квартире. Вдруг еще испугается. Или что-то сделает.
Кроме того, я тогда не успею приготовить ужин. И бабы сожрут меня.
Ужин! Чёрт! Я забегалась со всеми этими делами и совсем забыла сходить в магазин. Хоть обеспечение в магазинах здесь было крайне плохое, но хоть выпечку прикупила бы. Пирожков там каких, или тех же рыбных консервов.
А чем теперь их кормить — не представляю.
Я толкнула дверь и, придерживая притихшую Изабеллу, вышла на улицу.
— Люба! — из «Урала» спрыгнул Скороход и протянул руки к девочке, — давай помогу.
— Пётр? — удивилась я, — что это на тебя нашло?
— Прекращай, Люба, — нахмурился он, — я хоть и скотина, но не настолько же.
Я вздохнула.
Скороход высадил Изабеллу в кабину, подсадил меня, закинул сумку, сел на своё место и машина плавно тронулась.
— Домой? — спросил он.
— Слушай, Пётр, — у меня возникла спасительная мысль, — а ты не можешь мимо продуктового магазина проехать?
— Могу, — кивнул он, — а что тебе надо?
— Да вот, бабы специально поставили меня последней дежурить, — прорвало меня, и я начала жаловаться, — а продукты, что мы с собой привезли, все использовали. А сегодня я должна приготовить ужин. И мне совершенно не из чего. Не знаю, что делать. Нас шестеро.
— Мда, калиновские бабы не меняются, — хмыкнул Скороход и протянул Изабелле ириску «Тузик».
— Шпашиба, — торопливо сунув конфету в рот, прошамкала Белка.
— На здоровье, — сказал Скороход, стараясь не смотреть на девочку.
— Ириски вредно для зубов, — назидательно сказала я.
— Зато вкусно, — хмыкнул Скороход и вдруг сказал, — в магазине ты ничего не купишь. Особенно сейчас. Только хлеб.
— Почему особенно сейчас? — не поняла я.
— Завоз давно был, — пояснил Скороход. — Следующий аж через месяц будет.
— И что делать? — без всякой надежды спросила я, понимая, что сегодня будет эпический провал, за которым последует очередной скандал от баб.
— Что делать, что делать, — ворчливо перекривил меня Скороход, — слушаться меня и отставить панику. Сейчас немного прокатимся.
Он свернул куда-то на боковые улочки, немного поплутал и уже через минуту мы выехали к балкам и бочкам.
Неужели тут живут люди? — удивилась я. В таких условиях.
«Урал» чихнул и остановился возле неприметного балка, вросшего в землю по самые окна.
— Жди! — отрывисто сказал Скороход и спрыгнул с кабины.
— А куда дядя пошел? — спросила Белка.
— Если бы я знала, — вздохнула я. — В домик пошел
— А зачем?
— Решил сделать сюрприз, — решила я.
Скорохода не было примерно минут десять. Я уже устала ждать. Белке я рассказывала сказку о Золушке, поэтому она ждала нормально. А я прямо ёрзала, ведь ужин готовить
