его для гулящей девки растила, что ли⁈
— Я девушкой была! — сорвался голос Флоренсии.
Тетка (хоть и эсса, но хабалка та еще) смерила ее злым взглядом.
— Девка, которая не могла сберечь честь до свадьбы, не сбережет ее и после свадьбы!
— Буду знать, где у вас честь находится, — огрызнулась я. — О себе говорите, эсса? Так вот, ваш сынок соблазнил невинную девушку. Она ждет от него ребенка. Нравится вам это или нет — он возьмет на себя ответственность? Или хотя бы рот откроет?
Арчибальдо посмотрел на меня злыми глазами.
— Ты…
— Я, — согласилась я. — Или ты думал, что мама решит все проблемы? Так не выйдет. Будь мужчиной не только по внешнему виду, открой рот и скажи хоть что-то.
— Да что сказать⁉ — взвился Арчибальдо, как никогда в эту секунду напоминая свою мамашку. — Откуда я знаю, с кем Фло еще перевалялась⁉ И жениться я на ней не собираюсь, понятно же! Не могла подумать заранее о последствиях — так это будут ее проблемы! Хоть ты на площади ори, я десяток парней приведу, которые подтвердят, что ее в кустах валяли!
Флоренсия была бледной, как мел.
— Даже если это будет вранье?
— а это и не будет вранье, — огрызнулся Арчибальдо. — Если разразится скандал, пойдет твоя подруга собой торговать, как миленькая! Это будет… предвосхищение событий, вот!
Звук пощечины оборвал его потрясающий монолог.
— Пойдем отсюда, Каэтана. Здесь воняет.
Эсса Леви развернулась и выплыла вон.
— Ах ты… — завизжала ей вслед опомнившаяся мамаша.
Я машинально показала ей «от плеча» и тоже вышла. *
*- русская вариация американского «фак». От плеча. А то один палец — маловато будет. С удивлением узнала, что во Франции это — рука чести. Прим. авт.
Флоренсия почти мчалась по улице, не разбирая дороги, так что перехватить ее было несложно. Даже просто — направить в нужном направлении.
Недаром я договорилась о встрече ближе к вечеру. Флоренсия и сама не поняла, как последовала за мной, потом уселась в карету — и только там позволила себе разреветься у меня на плече.
— Каэтааааааанаааааа!
Я пожала плечами.
Ну, Каэтана.
Я тебя, что ли, заставляла с этим слизняком спать?
— Успокаивайся, подруга.
— Кааааааээээээ!
Флоренсия ревела у меня на плече.
Карета направлялась к выезду из города.
Остановились мы в чистом поле, я вытолкала эссу Леви из кареты, протянула извозчику оговоренный золотой, тот посмотрел странно, но монету взял, развернулся и уехал. Флоренсия огляделась.
— Каэ, мы где?
— В чистом поле, — честно ответила я.
— А что мы тут делаем?
— Смотря, какие у тебя планы на жизнь. Или ее отсутствие.
— То есть?
— Если ты собираешься покончить жизнь самоубийством, это одно. Я тебе даже ножик дам. Перережешь себе сейчас вены на руках, я покажу — как, сядешь и будешь кровью истекать. Это быстро и почти не больно, правда-правда. А если хочешь что-то изменить или полезное сделать — другой вопрос.
— Изменить? Полезное? Каэтана, да кому я нужна⁉
— Как тебе сказать… я знаю кое-кого… и ты очень ей нужна.
— Кому? — горько спросила Флоренсия. — Родителям я нужна, как товар, любимый мужчина… это вообще дрянь. Тот… жених? Смешно даже!
— Я не о них, — уже темнело, и никто даже в пяти шагах не различил бы наши фигуры. И хорошо — некоторые вещи лучше делать без свидетелей. — Я вот о ней.
Захлопали крылья.
Рядом с нами на землю опустилась крупная зеленая драконица.
— Ты ей очень нужна. Она тебя еще три дня назад почуяла, просто я ее отговорила приходить. Ты бы не выдержала Выбора. А сейчас она спрашивает. Ты — согласна?
Могла бы и не спрашивать.
— Миста! Каэтана, ее зовут — Миста!
Я и так это преотлично знала.
Да-да, та самая зеленая Миста, которую ранило, когда мы разбирались с химерами. Именно она почуяла Флоренсию еще тогда, в пещерах, но Виола успела предупредить меня. И вместе мы отговорили Мисту делать Выбор сразу же.
После попытки самоубийства?
После такого отчаяния?
Да и Арчибальдо Бареси тоже… Флоренсия могла бы и рассказать ему про драконицу. И бросить в лицо что-то вроде: «Я УЖЕ драконарий, а ты им никогда не будешь», и… да мало ли глупостей может совершить оскорбленная женщина?
Зато сейчас все складывается замечательно.
Если Флоренсия решится на Выбор, ей будет и не до обид, и не до Арчибальдо. А к моменту, когда Бареси вернется в Академию… она столько всего испытает, что и глумиться над недоумком уже не захочет. Кому он нужен, несчастный?
У него никогда не будет дракона, это более, чем достаточное наказание. Даже хуже. Это приговор.
Но ни один дракон не пойдет к человеку, обидевшему драконария. Это неписанное правило.
Не понимаешь, что другому тоже больно?
Вот и ни к чему тебе дракон! Перебьешься!
Несмотря на размеры и броню, драконы тоже очень уязвимы. Просто не все это понимают. А некоторых и по голове надо стукнуть…
Но Флоренсия, кажется, справилась и без ударов.
Она обнимала за шею свою Мисту, и плевать ей было на мелкие царапинки. Я поглядела на Виолу, которая опустилась рядом.
— У тебя вещи с собой?
— Да.
— Отлично. Фло, надевай.
— Что?
— Куртку, штаны… ты как поедешь на драконе?
— Я⁈ На драконе⁉
— Ну да. Вам надо еще довести Выбор до конца, а это время. Короче — слушайся, ладно? Я тебе все объясню минут через двадцать, не на дороге, а в подходящем укромном месте.
Довод был признан веским, и Флоренсия послушно натянула кожаную одежду. А верхом она ездить умела…
Драконицы не спеша двинулись к заранее присмотренной укромной ложбинке. Сейчас Флоренсия и Миста попробуют кровь друг друга — и будут ночевать там.
