Все трое были в сапогах гармошкой, и все трое держали в руках по нескольку засаленных карт и азартно спорили. Оставшаяся колода лежала у руки Косаря рубашками вверх, лишь последняя карта была открыта. Шла игра в «очко».
Два охранника чинно сидели в сторонке на старой струганой лавке.
На середине стола лежали стопкой долларовые купюры вперемешку с рублевыми дензнаками. Сбоку стояли древняя бутылка, литра на полтора, с мутной жидкостью, три граненых стакана и соль в чашке с отбитой ручкой. Рядом на тряпке лежали краюхи хлеба и чищеные луковицы.
Больше всех горячился старикашка с усами.
— Должок-то за тобой! — кипятился он.
— С чего это? — удивлялся Косарь, — я ж на банке тогда сидел, а ты прикупал…
— Ну!
— И банк за мной был…
— Годи, годи, там я прикуп на шестнадцати брал, — кричал старичок дребезжащим тенорком, — да «самку» прихватил — на девятнадцати и стал.
— Не стал ты, — упрямо возражал Косарь, — еще прикупить хотел.
— На девятнадцати-то? Я, што — смурной?
— Да ты ж считал — двадцатник у меня…
— Ты банковал тогда, сколько на руках было?
— Восемнадцать.
— Ну вот. С чего мне лезть в прикуп? На перебор?
— «Мальца» мог дожидаться — ты же всегда фартовым был…
— Хорош, кореша, — басом произнес верзила, — кто старое помянет… Кум заскочил — да и рассудил… Каждому по десятке лебединой… С кума и спрос — за ним должок…
— Хе-хе, с него спросишь… — захехекал старикашка.
— Вот и все дела. — Верзила хлопнул ладонью по столу. — Я — в сторонке, пас.
Он положил свои карты в сторону.
Старикашка стал напряженно всматриваться в свои карты, шевеля губами.
— Эх, пару «марух» бы щас, — деланно вздохнул верзила, — да задрезинить… Хватану-ка я «ильичовки» — он пододвинул к себе стакан и взял бутыль.
Все засмеялись.
— Иду на все, — решился старикашка, достал из кармана штанов пачку пятисотрублевых ассигнаций и отмусолил быстро и ловко пальцами десятка полтора банкнот.
— Поддерживаю и банкую, — Косарь положил на стол три стодолларовых бумажки.
— Обычаи наши, видно, позабыл, — стал укорять его старикашка, — капусту с рожами иностранными потребляешь…
— Не потребляю, — возразил Косарь, — Счетовод, падла, мне всунул, а я и не посмотрел…
— Кто это — счетовод, кассир, что ли?
— Какой кассир у меня… Смотрящий наш общаковский.
— А-а-а, точно падла, — согласился старикашка, — ну, вскрываем?
И тут с грохотом отлетела в сторону выбитая дверь.
В квартиру ворвались четверо вооруженных пистолетами оперативников, двое из них были в милицейской форме.
— Всем встать, отойти к стене и поднять руки! — закричал оперативник в со знаками различия капитана и направил свой пистолет на троицу, сидящую за столом.
Двое других в это время держали на мушке охранников, а третий — сноровисто набросил на них наручники и стал вытаскивать из-за поясов пистолеты.
— Так, оружие при себе… Разрешений, конечно, нет?
Охранники пожали плечами, они стояли у стены.
— Вам, что, особое приглашение требуется? — вновь закричал капитан троице, — а ну, лапы поднимите!
— Обойдешься, мусорок, — пренебрежительно произнес Косарь, но руки слегка приподнял, чтобы были видны ладони.
Остальные двое также приподняли руки.
— Косарь? — капитан удивленно сбил свою фуражку на затылок, — во, добыча, сам Косарь попался.
Один из оперативников быстро охлопал троицу в поисках оружия.
— Чисто, — сказал он и ловко защелкнул на них браслеты.
— Так, все задержаны, — произнес капитан.
— За что? — возмутился Косарь, — у нас ни стволов, ни перышек нет.
Капитан достал из кармана листок бумаги, внимательно изучил написанное на нем, затем поднял лицо на Косаря.
— Гражданин Косарев, — официальным тоном произнес он, — для азартных игр на деньги в городе существуют два вполне легальных казино. Так что в данном случае усматривается игра в азартные игры в неотведенном для этого месте, то есть — административный проступок.
Капитан еще раз заглянул в листок.
— К тому же, — продолжил он, — вы играете на американские деньги и, тем самым, нарушаете правила валютных операций, так что пройдемте с нами…
— У меня русские деньги, — возмущенно задребезжал старикашка.
— А вы, кстати, кто такие? Что-то я вас не припоминаю… Документы! — потребовал капитан.
— Сроду ксив не имел, — процедил старикашка.
Верзила все это время молчал. Выражение лица у него при этом было весьма кислое.
— Всем выйти, — скомандовал капитан, — при попытке побега стрельба будет производиться без предупреждения.
Все направились к выходу. Косаря капитан взял под руку.
На улице стоял «воронок», возле него — двое автоматчиков в милицейской форме.
Косарь, завидев «воронок», стал вырываться.
— Ментяры подлючие, — завопил он непотребным матом, — так вашу растак и разэтак…
— Заткнись, Косарь, — негромко произнес капитан, а то будет по-плохому, потом позору не оберешься. И громким голосом дал указание одному из оперативников в гражданском, — пометь себе отдельно по Косарю, когда у прокурорских будешь советоваться, да протоколы составлять…
Тот достал блокнот и приготовился записывать.
— Первое, — начал капитан, — игра в азартные игры в неположенном месте. Второе — на валюту. Третье — оскорблял матом милиционеров при исполнении. И четвертое — после 23 часов.
Оперативник старательно стал писать. Видно было, что он поражен познаниями начальника.
— После двадцати трех… — бубнил он, записывая. — А что, после 23 часов запрещено ругаться матом?
— Деревня, — снисходительно процедил капитан, — ругаться матом на людей запрещено всегда — это оскорбление личности. А после 23 часов запрещено орать, вопить, горланить — шуметь, в общем. Да еще и в общественном месте — на улице, то есть, нарушая общественный порядок и покой мирных граждан.
— Целая наука, — уважительно произнес оперативник, записывая.
Капитан подозвал автоматчиков и скомандовал, указывая на верзилу и старикашку:
— Этих — в приемник-распределитель для установления личности.
— Этих, — продолжая, он ткнул в охранников, — в предвариловку. Ну, а гражданина Косарева — в обезьянник, в отдельную клетку, да, предупредите — глаз не спускать. Хищник еще тот…
