Владимировича. Его отец был жив и прекрасно себя чувствовал, но я не сомневался, что сынок уже должен был быть посвящен в их тайные делишки с Искажениями.
Стол почти что полностью заполнился, и лишь одно кресло пустовало — по занятной иронии, прямо напротив меня.
И каково же было мое удивление, когда последним церемониймейстер подвел к стулу наследника Павловичей.
— Павел Дмитриевич, — мы были вынуждены подняться, чтобы поприветствовать соседа.
А у меня в голове возникла идея, как можно ответить на его вредность
Глава 26
Враги окружают плотным кольцом… Слишком много Павловичей на квадратный метр.
— Господа, — Павел Дмитриевич уселся напротив меня, и мы обменялись внимательными взглядами. Молча.
Наследник Павловичей хорошо контролировал эмоции, и все же от меня не укрылось, что ему было противно даже просто сидеть за одним столом со мной. Как говаривал наш егерь, «гадить бы на одном с ним гектаре не стал». Вот тут как раз было оно. Хотя время для высокомерия теперь было неподходящее.
Хорошо хоть, кузен Андрей сидел рядом. Какой-никакой, а союзник, да и он явно был ко мне расположен. Не факт, что у нас получится крепкая дружба, но пока что мы хотя бы союзники.
Остальные гости за столом были совсем уж дальней родней — князья крови, внучатые племянники прадедов и так далее. Я сосредоточился на тех, кто был ближе ко мне.
— Их императорские величества Николай Петрович, Надежда Федоровна и Екатерина Алексеевна и ее императорское высочество София Петровна! — объявил церемониймейстер.
Все гости повскакивали из-за столов, поскольку государя было принято встречать стоя. Императрица, видимо, отдала цесаревича на попечение фрейлинам и теперь могла перевести дух. Бабушка выглядела задумчивой и мало обращала внимание на происходящее — лишь разок задержала на мне взгляд, но отвела глаза, когда я взглянул на нее в ответ. А вот София Петровна блистала, украшая праздник своим присутствием.
— Первый тост — за цесаревича Петра Николаевича! — государь поднял бокал, и все мы хором пожелали многих лет жизни имениннику.
Из соседнего зала полилась красивая музыка — там умудрились спрятать целый оркестр. Возле каждого из столов дежурил свой церемониймейстер, следивший в том числе за содержанием тарелок и бокалов.
— Первая подача блюд!
В зал ручейком хлынули лакеи в парадных красно-зеленых с золотым шитьем ливреях. В руках у каждого были серебряные подносы с закусками, супницы, тарелки… К нашему столу подошли несколько лакеев. Церемониймейстер объявил блюда первой подачи:
— Вашему выбору предлагаются грибной креп-суп с пряными гренками, зеленый борщ, рассольник по-императорски…
Я не знал, что понимал под зеленым борщом, потому что в моем понимании настоящий борщ должен быть красным. С грибами у меня тоже отношения не сложились, поэтому я пропустил первые две супницы и остановил лакея с рассольником.
— Прошу, ваша светлость, — помощник лакея налил мне в тарелку пару половников ароматного супа с перловкой. Довольно необычный выбор для банкета. С другой стороны, праздник предполагался семейный, так что подавали традиционные домашние блюда.
— Хлеба для вашей светлости?
Я взял из корзины пару ломтей бородинского и положил на хлебную тарелочку. Аромат у супа и правда был дивный.
Андрей тоже взял рассольник. А вот мой сосед справа, Михаил Павлович, рискнул поэкспериментировать с зеленым борщом. Вместо свеклы и капусты в его тарелке плавали длинные тонкие зеленые листья…
— Кажется, это щавель, — попробовав, неуверенно проговорил князь крови. И, судя по всему, он был разочарован собственным выбором.
А вот Павел Дмитриевич, сидевший напротив меня, наслаждался грибным супом с гренками. Я старался лишний раз не глядеть на него, да и Андрей постоянно отвлекал меня разговорами. Тем не менее, я размышлял, стоило ли мстить сейчас или подавать ее холодной.
Разумеется, я не собирался просто так бить ему морду. Нет, он, конечно, напрашивался, но мордобой уронит статус моей семьи в глазах общества. Поэтому с этим повременим — еще успеет нарваться.
Я хотел отплатить Павлу той же монетой. Подсыпал мне яд — должен и из своей чаши испить. Только я не собирался травить его насмерть. Пока что. Зато испортить ему вечер и, быть может, даже в какой-то степени опозорить — это с удовольствием.
— Значит, детство вы провели в Выборге, ваша светлость, — ковырявший щавелевые листья Михаил Павлович пытался переключиться на беседу в ожидании новой подачи блюд.
— Да, ваше высочество, — кивнул я. — У моей семьи там имение.
— И вы, должно быть, в детстве излазили весь Выборгский замок? Поднимались ли на башню Святого Олафа?
Я улыбнулся, внимательно изучая букет в вазе, что стоял на столе. Пышная композиция из смеси садовых и полевых цветов. Такая украшала каждый стол.
— Да, замок меня занимал с детства, — отозвался я. — Настоящий шведский замок! Каждый мальчишка воображает себя рыцарем. А тогда еще отец дал мне почитать «Айвенго» Вальтера Скотта…
Князь крови понимающе улыбнулся.
— Мои дочери тоже любят эту книгу.
— Пелагея и Олимпия, насколько я помню?
— Верно, ваша светлость. Они еще слишком юны, чтобы быть представленными ко двору. Сейчас девочки гостят у родственников моей жены в Вестербурге…
Я рассеянно кивал рассказу князя крови. Так-так, что у нас тут в букетике…
Любимые матушкой белые пионы, львиный зев, ромашки, васильки, колокольчики, пижма… Много крупных и мелких цветов, много зелени и какие-то веточки. Кажется, крушина.
Крушина — это хорошо. С этим можно поработать. Вспоминая, что я сделал поражающий газ из полудохлого фикуса, можно представить, что я могу сотворить из целого букета…
Правда, большинство цветов были вполне невинными, а некоторые и вовсе считались лекарственными. Но все есть яд и все есть лекарство, по заветам достопочтенного Парацельса. Вопрос лишь в дозировке.
— Вестербург — это замок, насколько мне известно? — Я продолжал поддерживать светскую беседу, изучая растения. Тем временем ничего не подозревавший Павел Дмитриевич с аппетитом уплетал суп с гренками.
— Да. Замок дивной красоты, он расположен на воде…
Плоды крушины у нас называли волчьей ягодой, и они были ядовиты. Тане в детстве пару раз хорошо прилетело от гувернантки, когда сестра попыталась их съесть. Но ягод здесь сейчас не было — только веточка с вытянутыми листиками и невзрачными цветочками.
Но у веточки была кора. А именно кора мне и требовалась.
Дело в том, что она обладала… как бы сказать поделикатнее, довольно мощными слабительными свойствами. И рвотными. Пакость, знаю. Но удержаться было трудно,
