Тот напряжённо думал, даже ноготь стал грызть. Наконец, видимо, приняв какое-то решение, вскинул подбородок.
– Я так понимаю, что вот это всё – доказательства против меня, – кивнул он на папку; Лавиния закрыла её и, приподняв, бросила на стол; получилось звонко. – И, судя по вашему довольному виду, достаточно увесистые. Хорошо, я всё расскажу, но не хочу, чтобы меня судили здесь, в Провенсе. Суд в Лютеции, и вы дадите в том магическую клятву, или я не скажу более ни слова.
– Рассказывайте.
– Вы сможете это провернуть?
Лавиния криво усмехнулась.
– Считайте, что на это есть королевский приказ, – и она развернула перед ним свой открытый лист.
Нильсен долго смотрел на документ, почти так же долго, как думал. Потом кивнул и начал говорить.
– Вы правы, Луиза была моей любовницей. Довольно долго, года два, наверное. Честно говоря, мне уже стала надоедать эта связь – она была хороша, но, как бы сказать… однообразна, и я собирался её оборвать. Но в тот день, какое ж это было число?… Тридцатого июня, да. Так вот, тридцатого она появилась у меня поздно вечером, чрезвычайно взбудораженная. Потребовала шампанского. Я открыл бутылку, она выпила и с торжествующим видом выложила передо мной проект контракта на должность аналитика при дворе его величества Леопольда XII, короля Острейха. Луиза предложила мне жениться на ней и поехать в Вену вместе. В контракте была оставлена пустая строка для имени сопровождающего.
– И вы отказались? – подняла брови Лавиния.
– Разумеется, нет! Я расцеловал её, выразил восторг, стал расспрашивать, и… в общем, мне её предложение не понравилось. Конечно, королевский двор – это совершенно иной уровень всего, не только жизни, но и личности, но вот появиться там не просто с Луизой, а в качестве её {сопровождающего}, вот на это я согласиться не мог. Но опять же, ей говорить не стал, решил сперва подумать. А ночью, когда она уснула, стал крутить ситуацию по-всякому. И получалось, что попросту отказать и расстаться с ней невозможно. Не тот она человек. Единственный выход – убить. Можно воды?
– Конечно.
Пока вызванный Лавинией стражник принёс графин и стакан, пока Нильсен налил его полным и выпил, снова налил и снова выпил до донышка, оба молчали. Наконец он отставил хрусталь в сторону и продолжил.
– Собственно, осталось немного. Я точно знал, что Тезье умер сам. И так же точно – что вы не удовлетворитесь результатами вскрытия и потребуете повторного, так что сам Тёмный велел сделать смерть Луизы вторым актом этой пьесы. Утром я разбудил её рано и предложил встретить рассвет в Камарге и там, на рассвете, принести клятвы…
– Она повелась?
– Конечно! – ответил Нильсен слегка раздражённо. – Любая женщина повелась бы на такую романтическую чушь! Ох, ну ладно, не любая. Вы бы ещё и посмеялись над кавалером, ну, так вам такого и не предлагают, так ведь?
– Нет, не предлагают, – рассмеялась госпожа Редфилд. – Давно уже.
– В Камарг мы перешли порталом, это же мой дом, он давно прописан в переходном кристалле. Не знаю, есть ли на свете более пустынное место, чем эти солончаки и тростниковые болота на рассвете. Или более красивое. Большой скальпель из моего чемоданчика лежал у меня в кармане, я сломал замок саквояжа, когда доставал его. Луиза и не почувствовала ничего, я так думаю. Оставил её там, в кустах у болота, вернулся в Жансон и убрал всё в доме – бокалы вымыл, постель сунул в стирку. Бутылку от шампанского и контракт забрал, и вернулся снова в Камарг.
– Контракт и бутылка, небось, в болоте?
– Разумеется. Вы ж не считаете, что я стал бы их хранить? Дальше вы знаете: я снова порталом перешёл на поле, где несколько дней назад осматривал тело Клода Тезье, и положил Луизу под деревом, – Нильсен замолчал и выпил ещё стакан воды, потом требовательно посмотрел на Лавинию. – Где нужно подписать?
– Доктор Нильсен, вы точно ничего больше не хотите сказать?
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали: «Получалось, что попросту отказать и расстаться с ней невозможно. Не тот она человек. Единственный выход – убить». Почему?
– Что – почему?
– Почему нельзя просто сказать надоевшей любовнице, что больше её не хотите? Тем более, что она скоро уедет в Острейх, и никаким образом порочить ваше имя не сможет.
– Характер Луизы…
– Нет, Нильсен. Вы, конечно, циник, как и все медики, но убийство – это совсем другое дело. Даже для закоренелого циника это не просто, взять и ткнуть ножом живую, тёплую женщину, которая только что обнимала вас в постели.
– Тьма! – вырвалось у Нильсена.
Он опустил голову и закрыл лицо руками.
– Она шантажировала вас, да? – спросила Лавиния с ноткой сочувствия.
– Да, да, да!
– Чем? Что же вы молчите? – покачал головой, она открыла ящик стола и бросила на него пухлый большой конверт, надписанный ровным и красивым почерком. – «Вскрыть в случае моей смерти при подозрительных обстоятельствах». Подписано – Луиза Камуан. Вот этим, да?
– Вы… посмотрели? – голос Нильсена был тихим и хриплым.
– Посмотрела, – Лавиния вытащила из конверта листок бумаги и стала зачитывать. – Мадам Шанталь де Лила, девяноста трёх лет, умерла двадцать третьего января сто восемьдесят седьмого года. Вскрытие проводил доктор Нильсен, причина смерти – инфаркт. Двадцать второго января на счёт, открытый в Свисском банке «Централь» на имя Нильса Мальмсена поступило десять тысяч дукатов, двадцать восьмого на тот же счёт – семьдесят тысяч. Деньги переведены на Аллигаторовы острова, счёт закрыт. Господин Каузак, ста двенадцати лет от роду – рак желудка, август того же года. Баронесса дю Кранье, восемьдесят пять лет – оторвавшийся тромб, март восемьдесят восьмого… Мне продолжать? Молчите… Один – два раза в год умирали старики, зажившиеся на свете. В каждом случае имелись наследники, в каждом случае вскрытие делали вы, крупные суммы поступали на счёт, открытый на совершенно неизвестное имя и тут же уходили в какую-нибудь офшорную зону. И Луиза всё это отследила, систематизировала и составила аналитическую справку. Деньги, Нильсен, всегда оставляют след.
В горле у неё пересохло, и она налила воды себе. Выпила до дна, аккуратно убрала страницу в конверт, а конверт бросила в ящик стола.
– Убойный компромат. Вот это – причина для преступления. И доказательств для суда нам хватит. Хотите что-нибудь сказать?
– Нет. Да! Где были документы?
Настала очередь Лавинии пожимать плечами.
– Это уже не имеет значения. Допрос закончен в… – она взглянула на часы. – В девятнадцать часов тридцать пять минут. Протокол распечатают и дадут вам на подпись. Сейчас вас отведут в камеру, вы сможете поужинать и
