Виолетта молча села рядом.
Время протекало в молчании. Виолетта рассматривала тёмные силуэты внизу, пока последствия минувших событий медленно настигали её. При каждом взмахе ресниц вырисовывался чёткий образ Максима. Почему-то она не могла перестать думать об их последнем разговоре в штабе, когда он впервые попытался извиниться за прошлые ошибки. Казалось, искренне. Но ей была противна сама мысль о том, чтобы простить. Тогда почему теперь так паршиво?
Девушка тяжело вздохнула, ощущая нехватку воздуха. К счастью, от потери контроля над эмоциями её избавила неожиданная деятельность внизу. Виолетта присмотрелась и разглядела несколько силуэтов, пересекающих Площадь. Отсюда они больше напоминали маленькие чёрные точки. Незаметно они разбрелись в разные стороны. Пока Виолетта задавалась вопросом, кто они такие, внизу вдруг загорелись огни. Точнее, фонари. Девушка невольно подалась вперёд, чтобы лучше видеть.
Несколько фонарей и подвесных светильников осветили небольшой участок Площади. Вслед за ними загорались и остальные. Вскоре Площадь ожила и преобразилась, вобрав в себя непередаваемую сказочность. Мягкий свет ложился на длинные аллеи, подстриженные деревья, старинные здания.
Теперь получилось лучше рассмотреть рискованных любителей ночных прогулок. Оказалось, простая молодёжь, немногим младше Виолетты. Она гадала для чего они могли затеять всё это. Немного понаблюдав за маячившими фигурами, девушка пришла к выводу, что они не преследуют конкретную цель. Просто пытаются жить вопреки страху, создавать моменты, которые не захочется забывать.
Из группы подростков выделялась пара влюблённых. Видимо, всё это затевалось для этой девушки. Виолетта не могла видеть её реакцию, но сама невольно захотела оказаться на её месте. Представить себя и Дениса, гуляющих по ночному городу, оказалось не так уж сложно. В какой-то другой вселенной такое вполне возможно. Но там не должно быть войны, вот только как достичь желаемого мира…
— Знаешь, если честно, я планировал переехать в Таруву после окончания Училища! — неожиданно заговорил Влад. Он тоже наблюдал за ничего не подозревающими подростками. В голосе звучала тоска. — За прошедшие два года я часто бывал здесь, мог часами сидеть на этом месте и о многом размышлять.
Теперь Виолетта поняла, почему он без труда ориентируется в городе. Наверняка успел изучить каждую подворотню. Говорить особо не хотелось — злость до сих пор не утихла. Но любопытство постепенно брало верх.
— Если бы я знала об этом, то не пришлось бы тратить целых два года на твои поиски! — подметила она для поддержания разговора.
— В итоге нашла. И что это дало? — съязвил Влад. — У меня была цель прожить жизнь так, чтобы не пришлось потом сожалеть об упущенном. Знаю, что был слишком маленьким, но почему-то помню истории Эдуарда о его юности в Таруве. Он иногда рассказывал, когда я был чем-то расстроен. Не знаю, может, это сон или простая выдумка. Но отложились в памяти рассказы об уличной жизни. Он в детстве часто убегал из дома, спасаясь от скучных занятий и тренировок. Описывал самые живописные места, интересных людей. — юноша сглотнул прежде, чем продолжить. Голос становился хриплым. — Был один старик — человек добрейшей души. Он всегда угощал дворовых мальчишек запасами сладкого и рассказывал интересные истории. Был загадочный ростовщик, которого все боялись. Когда он шёл куда-то по своим делам, дети часто следили за ним, полагая, что играют в шпионов. Пытались, видимо, уличить в какой-то подпольной деятельности. Жила здесь и забавная женщина, которая частенько водила к себе мужиков. Мальчишки нередко подглядывали за ней, пока она одевалась после душа вечером. Никогда не гасила свет и не задвигала шторы, словно любила саму идею, что за ней могут подглядывать.
Он ненадолго замолчал. Виолетта терпеливо ждала продолжения. Подростки внизу бесились и развлекались. Запрыгивали на скамейки, топтали зелёный газон. Пока влюблённая парочка стояла под насыпью из горящих светильников и обменивалась ласками. Такая простая жизнь в привычном своём проявлении. Виолетта завидовала их умению наслаждаться жизнью в любых условиях. Пока взрослые жители Тарувы запирают дома ставни, молодёжь рискует, живёт сегодняшним днём. Только у них хватает безумия на подобные подвиги. Это и есть свобода — способность проживать жизнь так, как хочется.
— Чёрт, кажется, я пол жизни хотел стать похожим на твоего отца! — с горечью признался Влад, и это далось ему нелегко.
Виолетта смутно помнила рассказы отца о своей юности. Вероятно, это был их с Владом маленький секрет. И не ожидала увидеть их обоих с новой стороны. Возможно, следовало как-то прокомментировать, но слова никак не шли. Влад продолжил монолог с самим собой:
— Но сейчас я понял, что все рассказы Эдуарда были простыми сказками. Это призма видения мира детскими глазами. Я блуждал по этим улицам ещё до того, как жители начали скрываться в домах. Видел много грязи. На самом деле тот добротный старик был никем иным, как калека-шаонец, которого отстранили от службы вследствие полученной травмы. Он спивался годами, будучи одиноким, и рассказывал детям истории из-за снедающего чувства одиночества. Он умер от интоксикации у себя дома. И обнаружили его только, когда улица наполнилась запахом гнили. Ростовщика не зря все боялись — крайне сомнительная персона. Все его ценности приобретены незаконным путём. Говорят, он опускался до убийства, чтобы добыть очередной ценный экземпляр. Это было его хобби. Своих клиентов он обирал до последнего. Они вляпывались в долги, которые не могли выплатить до конца жизни. Кажется, позднее им занялись патрульные. Всё закончилось казнью. А та женщина, как ты понимаешь, была простой шлюхой. Болела сифилисом. Заразила множество клиентов. Люди гибли пачками ради минутной близости.
Виолетта хотела спросить, неужели он правда узнавал судьбу каждого героя из рассказов Эдуарда. Но брат заговорил прежде, чем она успела открыть рот.
— Если честно, я не понимаю, как можно хотеть такой жизни, — печально подытожил он. Немного помолчал, бросил взгляд куда-то наверх, где темнело небо. — Город и правда очень красивый. Но меня не покидает чувство одиночества.
— Теперь у тебя есть я! — попыталась подбодрить его Виолетта. Осторожно потянулась рукой по пыльному полу и переплелась с ним пальцами. Холодные, как льдинки. Юноша вздрогнул, но не убрал руку.
— Ты мой самый близкий человек. Только тебе я могу доверять. — Влад ответил на её прикосновение, немного сжав пальцы. С горечью признался. — Из-за этого мне намного тяжелее принимать твой страх по отношению ко мне.
— Я не боюсь тебя…
— Я чувствую твои эмоции! — оборвал он попытку оправдаться. — Не только страх, но и отчаяние, злость, разочарование. Тебе противна сама мысль, что я становлюсь более жестоким.
Виолетта не стала лукавить — он сразу распознает ложь. И теперь, когда он это озвучил, она поняла, что всё на самом деле
